Безумный гороскоп - Людмила Ситникова Страница 25

Копейкина сдалась.

– Где твой Пашка будет меня ждать?

Прокричав «ура», Люсьена возвестила:

– Паш, подваливай минут через сорок к «Крылатской». Приедет моя знакомая. А ты потом мне отзвонись. Ну все. Давай. Целую.

Бросив сотовый на кровать, Люсьена захлопала в ладоши.

– Ес-с! Все складывается тип-топ.

– Кто такой Пашка? – с усмешкой поинтересовалась Катка.

– Знакомый, – отмахнулась Люсьена.

– Только знакомый?

– Представь себе.

– А глазки-то загорелись.

– Ката! Мы с Павлом просто друзья. Пока друзья, – добавила Люсьена и смутилась.

– Понятненько. И как выглядит твой Ромео?

– А тебе зачем? – испугалась Гжельская.

– Приехали! Как я его узнаю-то?

– А-а!.. Ну… он красивый, сильный и вообще лучше всех.

– Замечательно описала. Полагаешь, у метро «Крылатское» один он стоять будет?

Люсьенка протянула Катке снимок бойфренда.

– Этого достаточно?

С фото улыбался привлекательный шатен.

– Вполне. – Ката поманила за собой далматинца: – Эй, песик, пошли. Нас с тобой ждут.

У метро «Фиат» Копейкиной остановился ровно в десять. Обозрев стоящий у входа в метрополитен люд, Катка заметила Павла.

Парень дымил сигаретой, то и дело бросая взгляд на часы.

– Это твой новый хозяин, – сказала Ката щенку, который уперся передними лапками в боковое стекло.

На сигналы клаксона Павел не прореагировал, пришлось выходить из машины и топать к нему.

– Привет, – расплылась в улыбке Катарина. – Ты Павел, я угадала?

– Верно. А вы, должно быть, и есть та самая знакомая Люсьенки?

– В десяточку.

– А собака где?

– В салоне. Пошли, полюбуешься на будущего питомца.

Бросив на асфальт окурок, Павел пошел за Каткой.

– Запрыгивай.

– Ничего себе псинка, – выдохнул Пашка, – да ему уже месяцев семь.

– А это проблема?

– Я думал, он совсем еще маленький, а такую лошадь предки могут не разрешить взять.

– Не преувеличивай, он далеко не лошадь.

Далматинец принялся обнюхивать Павла, а когда это ему наскучило, пару раз лизнул парню руку.

– Ты ему понравился.

– Вижу.

– Где живешь? – спросила Катка, заводя мотор.

– Здесь недалеко, на метро пару остановок.

– Я тебя довезу. В метро с собакой не пустят, у нее даже поводка нет.

Павел принял предложение на ура.

Ехали молча, а когда Копейкина остановилась у второго подъезда высотки, Павел спросил:

– Почему Люсьена сама не захотела приехать?

– У нее болит голова.

– Неправда.

– Нет, серьезно, она поскандалила с бабкой, и у нее разболелся затылок.

– Не умеете вы врать, я ж по глазам вижу, что лжете.

Катка отвернулась.

– Это из-за меня? – продолжал допытываться Павел. – Она все еще злится? Но я же попросил прощения, и вообще.

– Если честно, я не в курсе, – призналась Катарина. – Но могу предположить, что твоя подруга осталась дома совсем по другой причине. У нее, видишь ли, некоторые проблемы с лицом…

– Прыщи?

– Ну да.

– Люсьенка никогда не повзрослеет. Сколько можно вдалбливать – прыщи бывают у всех подростков.

Ката внимательно посмотрела на гладкое лицо Паши.

– Но у тебя их нет.

– Правильно, так я и не подросток. Давно из этого возраста вырос.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать пять.

– О-о!.. Выглядишь лет на семь моложе. Я думала, вы с Люсьенкой ровесники.

Выходить из машины Паша не торопился. Он долго смотрел в лобовое стекло, после чего изрек:

– Вы скажите Люсьене, что я раскаиваюсь в содеянном. Был немного подшофе, пусть не сердится.

– Что у вас произошло?

– Да ладно притворяться, наверняка вы уже в курсе.

– Без понятия.

– Мы в ту пятницу вечером встречались, ну, и я дал волю рукам, а она мне по морде заехала. А чего, спрашивается, сразу по морде. Подумаешь, руку под блузку запустил.

– Люсьенка молодец! – выпалила Катка. – Окажись я на ее месте, поступила бы так же.

– Мы уже полгода встречаемся, – выдвинул железный аргумент Пашка.

Катарина хотела ответить, как вдруг ее осенило. Насколько она помнит, в пятницу Люсьена весь вечер провела дома. Так о какой встрече толкует сейчас Павел?

– Слушай, а вы во сколько с ней встречались?

– В полночь.

Ответ парня прогремел как раскат грома.

– В полночь?! Ты ничего не путаешь?

– Как же, спутаю я! В пятницу у Толяна день рождения был, я у него и перебрал. А когда с Люсьенкой встретились, меня уже развезло.

– Подожди-подожди, давай сначала. Скажи, почему вы встретились так поздно?

– Поздно? По-вашему, двенадцать ночи – это поздно?

– А по-твоему, рано?

– Самое то.

– Для чего?

– Для встреч, – невозмутимо заявил Павел. – Мы с Люсьенкой хотели прокатиться в клуб. Частенько там зависаем. Он в десять вечера только открывается. Как правило, поколбасимся там часиков до четырех, а потом она домой мчится. Ее родаки не в курсах, что Люська со мной снова дружбу водит.

– Что значит – снова?

– Мать запретила ей со мной встречаться, после того как засекла Люсьенку с сигаретой. Думает, что я научил дочурку дымить как паровоз. А Люська еще до встречи со мной травилась.

– Да ну?

– Ага. Она конспираторша еще та. Ей бы на сцене играть – актриса.

– Вы опять ездили в клуб?

– Не-а. Я ж говорю, поцапались. Она мне в челюсть заехала, из машины вытолкнула и рванула домой. Блин, а потом у нее тачка сломалась. Вот она мне простить и не может, что домой только в четыре утра заявилась.

Ката заерзала:

– Откуда такие подробности про тачку?

– Люсьенка мне на следующий день позвонила и такого наговорила. Уши вяли. Тогда я и узнал, что она на дороге несколько часов куковала.

Чувствуя, как по спине струйками стекает пот, Катка, попрощавшись с Павлом, надавила на газ.