Насмешливый лик Смерти - Росс МакДональд Страница 25

― Угу.

― Как поживает миссис Синглтон?

― Не очень хорошо. Беспокоится за сына...

― Это убийство связано с ним?

― Я пытаюсь это выяснить, миссис Гринкер. Но мне никогда не удастся это сделать без некоторого содействия.

― Простите. Миссис Синглтон не принадлежит к числу моих покупательниц... Боюсь, она заказывает себе шляпки в Париже... но, конечно же, я о ней знаю. Входите.

Дверь открывалась прямо в гостиную, обшитую панелями красного дерева. В камине из красного кирпича слабо мерцал газовый обогреватель. Комната была теплая, обшарпанная и пахла котами.

Она жестом пригласила меня устроиться на кушетке, прикрытой ковром. На кофейном столике красного дерева рядом с кушеткой пузырилась кружка пива.

― Я как раз собиралась пропустить на сон грядущий. Давайте и вам принесу.

― Не возражаю.

Она вышла в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь.

Когда я сел на кушетку, из-под нее выскользнул пушистый серый кот и вспрыгнул мне на колено. Его урчание то стихало, то нарастало, как гудение далекого самолета. Мне послышались звуки тихого голоса. Дениз долго не возвращалась.

Я сошвырнул кота на пол и подкрался к двери, за которой она скрылась. Дениз говорила отрывистыми телефонными фразами: «Он уверяет, что работает на миссис Синглтон». Тишина, нарушаемая только слабым потрескиванием в мембране. Потом: «Абсолютно. Нет. Обещаю вам. Конечно, я прекрасно понимаю. Я и хотела узнать ваше мнение». Опять шуршащая тишина. Наконец Дениз сладко пропела: «Спокойной ночи», и повесила трубку.

Я на цыпочках вернулся к кушетке, сопровождаемый котом, который вился у моих ног. Когда я сел, он стал тереться боками о мои брюки, с женской умильностью заглядывая мне в глаза.

Я сказал:

― Брысь!

Как раз в этот момент Дениз вошла в комнату с пенящимися кружками в руках. Она просюсюкала коту:

― Злые дядьки не любят кисулек?

Кот и ухом не повел.

Я сказал:

― Есть одна история про Конфуция, миссис Гринкер. Он жил в до-коммунистическом Китае.

― Я знаю, кто такой Конфуций.

― Так вот, в соседней деревне сгорела конюшня, назовем ее Белла-Сити. Конфуций прежде всего спросил, не пострадали ли люди. Лошади его не интересовали.

Дениз это задело. Пена перелезла через края кружек и побежала по ее пальцам. Она поставила кружки на кофейный столик.

― Можно любить кошек и людей одновременно, ― без уверенности сказала она. ― У меня сын в колледже, хотите верьте, хотите нет. У меня даже был когда-то муж. Где-то он сейчас?

― Я займусь его поисками, когда покончу с этим делом.

― Не затрудняйтесь. Вы будете пить пиво? ― Она сидела на краешке кушетки, вытирая мокрые руки салфеткой.

― Я расследую дело об убийстве и об исчезновении человека. Если бы вашу кошку переехала машина и кто-нибудь заметил ее номер, вы бы потребовали вам его назвать. Кому вы сейчас звонили?

― Никому. Кто-то ошибся номером. ― Ее руки мяли мокрую салфетку, вылепливая маленькую чашечку, напоминавшую по форме женскую шляпку.

― Телефон не звонил.

Она посмотрела на меня мученическим взглядом.

― Эта женщина ― моя постоянная покупательница. Я могу за нее поручиться. ― В ней говорили разом и корысть и порядочность.

― Как шляпка оказалась у Люси Чэмпион? Ваша покупательница это объяснила?

― Конечно. Поэтому нет никаких оснований замешивать ее имя в эту историю. Люси Чэмпион у нее служила. Потом она сбежала, прихватив шляпку и еще кое-что из вещей.

― Что из вещей? Украшения?

― Откуда вы узнали?

― Сорока на хвосте принесла. Только «сорока» не совсем подходящее слово. Миссис Ларкин больше похожа на пони.

Дениз никак не прореагировала на имя. Ее быстрые пальцы машинально превратили салфетку в миниатюрную чалму. Она вдруг это заметила и кинула бумажку коту. Кот принялся катать ее по полу.

Женщина в раздумчивости покачивала головой. Металлические кольца в ее ушах глухо позвякивали, словно прыгающие мысли.

– Все это как-то путано. Ладно, давайте выпьем. ― Она подняла кружку. ― За путаницу. «И все сокроет тьма» ^[1].

Я протянул руку за пивом. Осевшие пружины кушетки бросили нас друг к другу, столкнув плечами.

― Откуда вы это вытащили?

― Как ни странно, я тоже когда-то училась в школе. Еще до того, как тяжело заболела искусством. Какое вы назвали имя?

― Арчер.

― Да это я помню. Имя женщины, которая рассказывала про украшения.

― Миссис Ларкин. Возможно, оно вымышлено. Она просила называть ее Уной.

― Маленькая, черная? Лет пятидесяти? Мужеподобная?

― Точно. Она ваша покупательница?

Дениз нахмурилась в кружку, задумчиво сделала несколько глотков, потом повернула ко мне свое широкое лицо с пузырчатыми усиками.

― Мне бы не следовало с вами откровенничать. Но раз она пользуется вымышленным именем, значит, что-то тут нечисто. ― Решимость сделала жесткими ее черты: ― Вы никому не передадите мои слова, ни ей, ни кому-то другому? Мое дело сторона. Мне нужно поднимать мальчишку. Я не хочу неприятностей.

― И Уна не хочет, или как там ее?

― Уна Дюрано. Мисс Уна Дюрано. Во всяком случае, здесь она известна под таким именем. А откуда она вам знакома?

― Когда-то я на нее работал, совсем недолго. ― Сегодняшнее утро казалось мне очень далеким.

― Откуда она взялась?

― Понятия не имею. Мне гораздо интересней, где она сейчас.

― Ну, ладно, доносить так доносить, ― передернувшись, сказала Дениз. ― Она живет в поместье Пеппермил. Сняла его в начале прошлой весны. Я слышала, она платит за него фантастические деньги: тысячу долларов в месяц.

― Так, значит, бриллианты не поддельные?

― О нет, не поддельные.

― А где это поместье Пеппермил?

― Сейчас расскажу. Но вы ведь сегодня к ней не отправитесь? ― Ее сильные пальцы сжали мое запястье. ― Если отправитесь, она поймет, что я наябедничала.