Нагие намерения - Галина Куликова Страница 25

— Ага, — торопливо заглотив печенье, встрялАлекс, — я тоже чертовски устал, такая дорога была тяжелая!

— Пойдем устраиваться, — не обращая на егоболтовню внимания, продолжала Диана. — У нас там все необходимое есть. Мызавтра утром зайдем, нам обязательно надо поговорить.

— Заходите, заходите, я вас покормлю. А белье, одеялатам есть, Любочка позаботилась, все тебе оставила. Ключ-то не забыла, а то уменя запасной возьми. Я-то, как цветы к себе снесла, месяца три назад, так ужтуда и не ходила. Пылища, наверное…

— Не беспокойтесь, Зинаида Петровна, я разберусь.

— Ну, зови, если понадоблюсь.

— Через дверь? — тихонько шепнул язвительныйШургин, но Диана уже решительным шагом направилась к выходу, и он поплелся заней, мечтая лишь о том, чтобы вытянуться горизонтально и закрыть глаза.

Квартира тети Любы была этажом выше. Поднявшись по лестнице,они остановились, ожидая, пока Диана отыщет нужные ключи.

— Ну, что, — прервал молчание Шургин, —пробовали говорить насчет вашего мужа? Был он здесь?

Пытаясь открыть непослушный замок, Диана ответила не сразу:

— Нет, не успела. Да и не хотела я вот так, сразу.Завтра поговорим, а сейчас хоть отдохнем — безумный день какой-то, длинный.Пусть уж он наконец закончится.

Дверь открылась, и они практически одновременно ввалились вприхожую.

Однако безумный день заканчиваться явно не желал. Едвавключив свет, Диана немедленно стала кричать. Через некоторое время крик сталплавно переходить в пронзительный визг. Шургин и Алекс, наоборот, застыли,онемев, зачарованно глядя на открывшуюся перед ними картину.

Первым пришел в себя Шургин. Он решительно прикрыл рот Дианысвоей широкой ладонью, отчего визг сначала стал глуше, а потом прекратилсясовсем.

— Вот так лучше, — молвил Олег и, обращаясь кДиане, спросил: — Если я уберу руку, вы не будете больше орать?

Диана с готовностью закивала головой, и он отпустил ее.

— Нет, ты видел когда-нибудь такое? — с оттенкомкакого-то даже восхищения поинтересовался у Шургина Алекс.

— Только в картинах про войну. Когда тяжелая артиллерияпрямой наводкой лупит по жилым кварталам.

Действительно, квартира, Дианино наследство, доставшееся ейот умершей тети, представляла собой жуткое зрелище.

Со стен клочьями свисали отодранные чьей-то безжалостнойрукой обои. Пол устилал слой перьев и пуха из вспоротых и валяющихся здесь жеподушек и перин. Порыв ветра от раскрывшейся двери поднял эту массу в воздух,что так испугало Диану.

В кухне и обеих комнатах все было перевернуто вверх дном,стеклянная посуда разбита, кастрюли и сковородки выкинуты из шкафчиков. Целымив квартире остались только окна и двери.

— Час от часу не легче, — подал голосШургин, — ну и как все это понимать?

Вопрос был риторический, однако Диана, приняв его на свойсчет, обреченно пожала плечами.

— Поспать здесь не удастся, — констатировалАлекс, — пойдем обратно к тете Зине, пока она не уснула.

Раздавшийся вслед за этими словами крик возвестил о том, чтоЗинаида Петровна не спит и теперь уже вряд ли быстро заснет. Полусонный Шургинзабыл на стуле свою барсетку, и сердобольная Зинаида Петровна решила ее занести(вдруг там что нужное!), а заодно посмотреть, как обустраиваются на ночлегмосковские гости.

На крики и причитания Зинаиды Петровны стали выглядыватьлюди из соседних квартир, так что еще полчаса ушло на то, чтобы уговорить всехвернуться к домашнему очагу и не вмешиваться и в без того запутанную ситуацию.

В конце концов, успокоив соседей и заперев злополучнуюквартиру, Шургин, Алекс и Диана вернулись к Зинаиде Петровне.

— Ну, вот мы и снова в сборе, — радостно потерруки неунывающий Душкин. — Сейчас бы чайку, а еще лучше — кофе.

Хозяйка, невзирая на ужасное состояние, в котором онапребывала после того, как увидела, во что превратили Любочкину квартиру,засобиралась было на кухню, но ее остановил Шургин:

— Зинаида Петровна, погодите. Нам надо серьезнопоговорить, и в первую очередь — с вами.

— Да что же, миленькие мои, я вам сказать могу? Я ведькак цветы забрала, месяца три назад, так уж туда и не заходила.

— Да, да, вы говорили, — нетерпеливо прервал ееШургин. — Но, может быть, вы слышали что-то, может быть, виделикого-нибудь, кто ходил тут, около квартиры?

— Чужой?

— Чужой или свой — кто-то ходил?

— Да никто здесь не ходит, тут вообще чужих не бывает.А наши алкаши на такое не способны, мирные они у нас.

— А свои, — «выводил» ее на показания Шургин, —интерес проявляли?

— Это какие свои?

— Ну, там, соседи, родственники какие-нибудь…

— Соседям-то что, зачем им эта квартира. Ародственников у Любы — только Дианочка с мужем.

— Скажите, Зинаида Петровна, — осторожнопоинтересовалась немного оклемавшаяся после потрясения Диана, — а Денисздесь случайно не появлялся?

Главный вопрос, из-за которого они, собственно, и приехалисюда, был наконец задан, и вея троица притихла, ожидая ответа. И они егоуслышали.

— Дениска твой? Да нет, я его с самых Любиных похоронбольше не видела. Да еще вот перед тем, как умерла она. Без тебя он был.

— Как это — без меня? — вытаращила глазаДиана. — Чего ему тут было делать? Они с тетей Любой друг друга неочень-то…

— Да не знаю я. О чем-то он с ней поговорить приехал.Сказал, что зуб у тебя заболел, Дианочка, мол, ты попозже будешь.

— Откуда вы все это взяли, Зинаида Петровна? —встрял в разговор Шургин, кожей почувствовавший, что становится«горячо». — Вы ничего не путаете?

— Память у меня — слава богу, нечего мне тут проверкиустраивать. Говорю, Денис как раз накануне был, Люба еще разговаривать могла.Вот у них разговор странный и вышел. Он когда вошел в квартиру, сразу к ней.Люба уже не вставала, говорила с трудом, даже бредила иногда. Я на балконецветы поливала, Денис меня и не увидел. Тебя я не услышала — подумала, он одинприехал. А я не хотела с ним видеться, думала, привез что-то, оставит и уйдет.

У них вроде спор вышел — странный такой. Я не все слышала,но поняла — он про драгоценности говорил. Говорил — «прошу по-хорошему, Дианусвою пожалейте». Она и отвечает ему — все оставляю Диане: квартиру, мебель… Ичто-то про драгоценности. Я еще удивилась — какие у нее драгоценности? Сережкисеребряные с бирюзой, колечко золотое, тоненькое.

Я уже хотела войти, а она вдруг отчетливо так сказала ему:«Я в голове все держу». И замолчала. Я постояла еще — слышу, дверь хлопнула,Денис, значит, ушел. Подошла сразу к ней, а она лежит с закрытыми глазами, ислезы катятся. А через какое-то время и ты, Дианочка, приехала, но она уже неговорила, а я от расстройства забыла тебя о Денисе спросить. А там похороны, ивсе…