Пожар Саниры - Эд Данилюк Страница 25

Девушка продолжала кричать, однако теперь испуг в её голосе исчез. Кричала она сердито, яростно. Казалось, ещё немного, и она начнёт колотить лесного своими кулачками.

Санира же будто примёрз к земле. Его взгляд завороженно следил за жердью. Юноша вдруг ярко представил себе, как конец этой длинной палки входит в его живот, протыкает кожу, пробивает мышцы, погружается во внутренности и выходит сзади, весь мокрый от крови…

Дикарь отбросил жердь. Указывая пальцем на Варами и глядя Санире прямо в глаза, что-то рыкнул. Громко, резко, страшно. Покачал в отрицательном жесте рукой. Потом схватил в охапку девушку, подобрал её копьё и решительно зашагал прочь.

У самого края поляны, перед тем как скрыться в чаще, лесной забрал и своё прислонённое к дереву копьё. Это дало Варами одно мгновение, чтобы оглянуться на Саниру. В глазах её не было испуга, только решимость и злость.

Юноша, всё ещё лежащий на земле, бессильно уронил голову на оставшуюся с осени траву.

Страх и страсть, нацеленная в живот жердь и сладостный поцелуй, грозный рык прямо в лицо и трепещущее тонкое девичье тело в руках – противоречивые мысли, путаясь, метались в голове Саниры. Сердце стучало, частое дыхание мешало думать, пальцы мелко дрожали. В глаз, по которому пришёлся удар лесного, будто сыпанули пригоршню песка…

4

Дом Падании

Странник Десуна был вызывающе молод и, наверное, именно в силу свой молодости – груб. Закатное солнце освещало его лицо алым светом, и в глазах сверкали непреклонность и раздражение.

– Меня этот мусор не интересует! – сказал он, едва взглянув на принесённые Ленари чаши, кремнёвые заготовки [17]и медный самородок.

Санира тревожно глянул на бабушку.

– Дело не в цене, – продолжал Десуна тем же непререкаемым тоном, – бесполезно торговаться. Просто мне всё это не нужно.

И отвернулся.

Мадара пожал плечами и показал глазами: пошли от сюда!

– Но странник! – вскрикнула Ленари.

Разочарование отразилось на её лице, как небо отражается в спокойной воде. Увидев, что во дворе Падани никого нет, Ленари решила было, что ей повезло и она успела к Десуне первой, но теперь… На её лице одно за другим сменялись выражения гнева, обиды, растерянности и бессилия.

Купец нетерпеливо дёрнул головой. Взгляд у него был раздражённый. Так смотрит человек, которого из-за каких-то глупостей оторвали от важного дела.

Падани, приютившая торговца в своём доме, смущённо улыбалась. Ей было неудобно. К Десуне шли горожане, а он гнал их прочь. Было это как-то не по-людски.

Рядом сидел её сын Шурима, скручивавший для изготовления верёвок надёрганные женщинами волокна растений. Работа требовала силы и сосредоточенности, чтобы не допустить разрывов, и молодой мужчина изо всех сил старался не отвлекаться, но даже он со смущением поглядывал на торговца.

Ленари, всё ещё готовая к спору, мотнула головой.

– Идём ко всем? – спросила она резко.

Мадара и Санира переглянулись, потоптались, надеясь, что всё это было лишь представлением, чтобы сбить цену, что вот сейчас наконец разбойник начнёт торговаться, но Десуна смотрел в другую сторону. Губы его были плотно сжаты.

Ленари и её спутники вышли на улицу и медленно, очень медленно двинулись в сторону городских ворот. Они всё ждали оклика, но его так и не последовало. Собственно, Десуна сразу же куда-то исчез, Падани принялась перебирать горох, а Шурима вернулся к своей работе.

Конечно, к возлюбленному Такипи нужно было идти с Такипи. Не станет же Десуна грубить девушке, с которой гуляет! И сходу отвергать предлагаемый ею мен не станет. Вот только сестра, узнав, с кем предстоит торговаться, наотрез отказалась сопровождать бабушку. Мадара начал было настаивать, Такипи разрыдалась, и Ленари махнула рукой. У Саниры такая покладистость вызывала только злость. Речь ведь идёт о выживании дома! Вот-вот начнётся голод, и нужно использовать любые способы, даже не совсем красивые, чтобы обменять имеющиеся товары на хлеб!

И всё же, сестры с ними не было…

– Надо сходить за Такипи! – буркнул Санира, не скрывая злости. – Нечего изображать из себя нежную деву из песни!

– Прекрати! – отрезал Мадара, почему-то вставший на сторону дочери сразу же, едва та заплакала.

– Хватит, Санира! – раздражённо отозвалась Ленари.

Юноша зашипел, не в силах простить домашним такую глупость. Ленари зло посмотрела на него, отвела было взгляд, но тут же снова повернула голову. В её глазах что-то мелькнуло.

Санира сжался. А вдруг бабушка уже знает о Варами? Всякий раз, когда Ленари смотрела на Саниру, его сердце обрывалось от испуга.

Багровый синяк вокруг глаза юноша объяснил веткой в Лесу, но бабушка вряд ли ему поверила. Собственно, и сам Санира не поверил бы. Он ни разу не видел, чтобы ветка на самом деле оставила на лице человека синяк. Царапины, ссадины, даже разрывы кожи – возможно, но кровоподтёк, да ещё именно вокруг глаза, да ещё такой округлой формы!

Было стыдно…

Ах, как не вовремя появился этот синяк! Не будь его, Санира не спустил бы Такипи её капризы!

У городских ворот творилось нечто невиданное. Горожане выстроились вдоль рва и разложили у ног вещи, принесённые на обмен – одно и то же с небольшими вариациями в качестве, размерах и цвете. Вдоль этой живой линии ходили купцы Текуры, приценивались, торговались, ругались, размахивали руками, плевались. Время от времени совершались сделки, и тогда странники выволакивали откуда-то мешок с пшеницей. Стоял неимоверный шум. Все говорили одновременно. Толпа волновалась. Царила неразбериха.

Ленари уже приходила сюда чуть раньше, днём, уже пыталась обменять посуду и полотно на хлеб, уже поняла, что единственное, что ещё можно сбыть купцам, – это медь. Самородок, однако, унесли с собой Мадара и Санира, и пришлось ждать, пока они вернутся.

К старухе сразу же подскочил один из купцов и вежливо, но напористо пристроил её с краю линии торговавших горожан.

– Ну и ну! – с раздражением скрипела Ленари. – Что же это такое! Где это видано, чтобы человек и купец разговаривали не на равных, а… – Она закашлялась.

Будто этого мало, откуда-то из толпы вынырнул стражник и прямиком направился к Ленари. Он сказал ей что-то; старуха с изумлением его переспросила.

Воин повторил:

– Завтра один мужчина дома – на восстановление городских ворот, а потом – на каменоломню, забрать кремень.

– Это неслыханно! – вскрикнула бабушка.

Мадара и Санира переглянулись. Как это понимать? Что это вообще значит?