Власть мертвых - Ольга Погодина-Кузьмина Страница 25

– Никаких планов, – ответил Георгий. Он хотел добавить еще, что просто отвык доверять людям в погонах, но вместо этого протянул Маркову сигарету.

Каменный дом в два этажа, вместительный, простой по планировке, стоял на высоком месте, но видеть реку можно было, наверное, только из окон чердака – усадьбу окружал глухой забор. К дому примыкал гостевой флигель. Метрах в ста, на берегу пожарного пруда, вился дымок над срубом. По дороге Марков, предвкушая услады плоти, успел рассказать, что баня обустроена по всем правилам старинной русской парной.

Хозяин вышел встретить их на крыльцо в домашнем спортивном костюме. Его крепкую шею обхватывали дужки наушников для стрельбы.

– Тут у меня в подвале спортзал и тир, – пояснил он с улыбкой. – Держим форму, как говорится. А то думают: купил ствол, и все, защищен. Ты купил себе проблему, которую нужно осваивать. Примешь неверное решение, и твой же ствол будет направлен тебе в живот… Вот у меня хорошая подготовка, но все равно раз в месяц стараюсь пострелять. Новичку надо и с психологом поработать…

Он пригласил их в дом, усадил на диван в просторной гостиной. Георгий успел заметить на столике возле дивана очки в стариковской пластиковой оправе, растрепанную книгу – карманный детектив, с обложки которого смотрело искаженное ужасом женское лицо.

– Ну что, сейчас по одной за встречу, и погреем косточки? – подмигнул хозяин, вынимая из бара рюмки. – Первый парок самый забористый. А молодежь вторым эшелоном, от них шума больше, чем толку… Да и вообще, предлагаю посидеть своей компанией, а то с ихним детским садом ни поговорить нормально, ни поесть.

Живым подтверждением его слов через комнату, смеясь, пронеслись две легконогие модели, одной из которых Владлен успел дать шлепка под зад. Георгий решил было, что это и есть его подруга, но тут в комнату заглянула русоволосая красавица с младенцем на руках. Представилась: «Марина».

– А вот и виновник торжества. – Владлен подхватил ребенка, осторожно подбросил в воздух, пощекотал. Мальчик залился пронзительным смехом.

– Перестань, Владик, он только что поел, – остановила папашу озабоченная мать.

Марков вручил подарки – две монеты царской чеканки младенцу «на зубок».

– Кто что пьет? – спросил хозяин, когда мать унесла ребенка. – Я беленькой, по-русски.

– Да раз уж баня, надо по-русски, – поддакнул Саша.

Василевский ушел на кухню и вернулся с запотевшей бутылкой, с нехитрой закуской на тарелке.

– Но если охота пострелять, так на трезвую голову…

– Мы люди мирные! – Оглянувшись на Георгия, Саша шутливо поднял вверх ладони. – Как-то привыкли решать без этого.

– Ну, вообще правильно, – одобрил Василевский. – Не готов применять, лучше за оружие не браться. С другой стороны, столько отморозков вокруг, по городу противно стало ездить… Дети гор, дикий народ. Подрезал кто-то или гаишник остановил, так он же это как смертельное оскорбление принимает. В багажнике у него труба, в кобуре – травматика. А ты против него с голыми руками. Вот в Америке, особенно в западных штатах, разрешено ношение короткоствола. Берешь справку, что ты не псих и не алкоголик, покупаешь официально. Но у них традиции, уважение к оружию. У нас, конечно, нельзя. Шпана устроит беспредел…

Георгию не нравился этот разговор. Он поднялся с места и подошел к окну, за которым росли молодые сосны, виднелась просторная беседка с дощатым полом, с мангалом для шашлыков.

– Живописное место. И река близко.

– Участок лично выбирал! – похвастался хозяин, разливая водку. – Обосновался, как видишь… Мы же на «ты»? Мне в Питере нравится, возможностей много, и жизнь спокойная относительно. Москвичи хоть и воротят нос – мол, климат, болото, нам-то, мурманским, не привыкать. Считай, в Заполярье вырос… Я человек простой, как на ладони. Из рабочей семьи. Отец по горячей сетке на пенсию ушел. Тридцать лет на верфи. Мать там же, экономистом. Женат, дети, уже самостоятельные оба. Дочка в Японии, преподает, а сын на Северном флоте. Недавно третьего внука мне родил. Ну и здесь тоже наследник… За встречу?

– За встречу. – Саша крякнул, опрокидывая в рот рюмку, расправил усы, как опереточный гусар. – Эх, хороша!

Василевский, нагнув голову, снял с шеи золотой крест на цепочке.

– Ну, пошли? Там девчонки приготовили – халаты, полотенца, закусить. Как говорил мой бывший шеф, Россию можно спасать и в бане.

– Это точно! – хохотнул Марков, нервно оглядываясь на Георгия, словно сваха на смотринах невесты. – Нам, кстати, багажник надо разгрузить, привезли тоже кое-чего к столу.

– А это напрасно, – хозяин укоризненно качнул головой, – ко мне в гости со своим не ездят.

– Мы с пустыми руками не привыкли, – возразил Марков. – Давай организуй, кто там на хозяйстве, пускай несут на кухню.

– Ну, это недолго, – тут же согласился Владлен.

Разгружать багажник вышли два долговязых паренька, сопровождаемые смешливой девичьей компанией. Один бойко поздоровался, стрельнув глазами, и Георгий вдруг поймал в очертании скул, в разлете бровей сходство с лицом, которое давно пора было забыть. Парень, кажется, хотел продолжить разговор, но его приятель, брюнет цыганского типа с толстыми черными бровями, красный от смущения, сразу подхватил сумки и повернул обратно в сторону крыльца. Георгий вспомнил, как Василевский назвал компанию своей подруги детским садом, и теперь в словах хозяина послышалась провокация: «детский Содом».

В бане, устроенной с разумной простотой, оборудованной финской каменной печкой, которой никак не мог нахвалиться Марков, к ним присоединился Константин – водитель, повар, охранник и «фактически брат», как представил его Василевский. Это был молчаливый мужчина с крепкими кулаками, с простоватым чухонским лицом. Позже выяснилось, что они с Владленом школьные товарищи, после окончания учебы разошлись и снова встретились лет пятнадцать назад. С тех пор Константин так и переезжал за хозяином с места на место, выполнял функции сторожа, курьера, помощника и, очевидно, числился номинальным собственником какой-то части семейных активов.

– Знаете, за что я не люблю Петра Великого? – разговорился Василевский, когда они вчетвером уселись за накрытый стол после второго захода в парную.

– Построил город на болоте, а нам тут жить, – сразу поддержал тему Марков.

– И это тоже… Но, главное, все его реформы – на костях, на кровушке народной. Хотя бы Петербург. Согнали мужичков со всей России; силой гнали, как на казнь, потому что за год-два сгорал человек на этой работе, один из тысячи выживал. Зато тебе и гранитные набережные, и каменные площади, и дворцы. А под каждый камень жизнь человеческая положена… Знаешь, что мне это напоминает? Да наши реформы девяностых. Тоже не жалели жизней, бросили народ под колеса истории, как солому. А теперь жалуемся – обезлюдела Россия, обнищала, спилась…

Марков, налегая на квашеную капусту, всем потным лицом изображал согласие.