Аватар судьбы - Анна и Сергей Литвиновы Страница 25

– А почему, собственно, мы должны думать иначе? Они дважды обнаружили себя – потому что тогда нам как сообществу разумных существ угрожала смертельная опасность. Еще шажок-другой, и человечество, во‑первых, безвозвратно изгадило бы Землю, а во‑вторых, отбросило самое себя в состояние полной дикости. Однако ни то, ни другое чужим не нужно. Поэтому им пришлось вмешаться. А в дальнейшем они продолжают вести нас тем путем, который, прежде всего, нужен им. Знаете, как овец пасут: щелчок бича, и стадо пошло в нужном направлении. А чужие иногда вместо бича просто подбрасывают нам клок сена: человека, или вещь, или явление – и мы дружно тянемся вслед за ним. Больше того, я знаю, что мировые лидеры и другие наиболее влиятельные люди на Земле состоят в своего рода клубе, который определяет развитие человечества. Кстати, активно формироваться он начал как раз после Карибского кризиса, а приглашение вступить в него тогдашний советский лидер Брежнев получил от французского президента Де Голля в ходе его первого визита в Москву в шестьдесят шестом году. И с тех пор руководители СССР и России (но не обязательно первые лица) присутствуют в нем практически постоянно. Временная пауза была лишь с восьмидесятого по восемьдесят пятый год. После вторжения в Афганистан нашего Леонида Ильича просто перестали принимать в хороших домах. Андропов и Черненко, по причине своего краткого пребывания на высшем посту, вступить в него не успели. А Горбачев вошел туда в восемьдесят четвертом, даже формально не став еще руководителем СССР, – его во время визита в Лондон в восемьдесят четвертом пригласила сама Маргарет Тэтчер. Люди, которые имеют честь состоять в этой организации, о существовании которой практически никому из простых смертных не известно, именуют ее система.

– Никому про нее не известно, Игорь Михайлович, – вздохнул Данилов, придерживаясь прежней саркастической ноты. – А вы сами откуда-то узнали.

– Да что я там знаю! – махнул рукой отставник. – Крохотки! Однако думаю, что неплохо представляю себе, как система работает. Команду, что делать, – разумеется, в глобальном смысле – мировые лидеры получают от чужих, вероятно, в завуалированной форме. Выполняя их директивы, руководители взамен имеют поддержку населения на выборах, долгую счастливую жизнь и удачливую политическую судьбу.

– Ого! – иронически протянул Данилов. – Мировая закулиса! Бильдербегский клуб! Да вы, батенька, антиглобалист!

– Вы, Алексей, можете ерничать, сколько вам угодно. Да только, согласитесь, если вспомнить Картыгина, Лоуэлла, чужие спутники и прочее, какой прок иной цивилизации бесплатно оказывать нам благодеяния? Спасать нас от разного рода катастроф, которые мы сами готовим на собственную голову? Когда и где вы подобное в истории видели? Белый человек – он что? Приносит индейцам развитие, просвещение и демократию – и ничего не берет взамен? Смешно даже слышать! Разумеется, у них имеются свои интересы. Вот они и направляют нас, человечество, куда надо – им.

– Это при условии, что они существуют, – тихо заметила Варя.

– Поверьте мне: существуют, – с прежней убежденностью продолжил Зубцов. – Неизвестно в точности, кто они, как называются и откуда явились. Но очевидно, что это цивилизация так называемого паразитического типа. Что сие значит? Вот мы, люди-человеки: у нас имеется голова на плечах и есть ручки. Поэтому головой мы что-то придумываем, а руками делаем. А труд, в конечном итоге, как говорил товарищ Энгельс, создал человека. А вот чужие устроены по-другому. Голова-то у них есть, а главное – есть мозг, совокупный разум. А вот ручек не имеется. Поэтому самостоятельно что-либо производить – инструменты, палки-копалки или космические корабли – они не могут. И они ничего подобного не делают. Ни-че-го.

– Как это? – поразился Данилов. – Вы ведь сами говорили: космический корабль, неопознанный объект, спица в голове… Это все у них откуда?

– А это изготовляют по их заданию другие цивилизации. На которых чужие паразитируют. Как в ближайшем будущем начнут паразитировать на нас. В самом этом термине нет ничего оскорбительного – ни для них, ни для человечества. Ведь с точки зрения пчел, допустим, люди тоже на них паразитируют. Выращивают, пестуют, защищают, а взамен отбирают мед. И с точки зрения коров тоже. А муравейник, к примеру, паразитирует на тлях – он попросту доит их. Другое дело, что человечество, прежде чем наши паразиты смогут его по-настоящему доить, должно достичь определенного уровня. Он пока не достигнут, но довольно скоро будет превзойден.

– Когда? – не выдержала Варя.

– По моим прикидкам – в середине нынешнего века. Впрочем, не так долго нам всем осталось: покорять нас они начнут, я думаю, в тридцатые, максимум сороковые годы.

– Да откуда вы все это знаете? – набросился на отставника Данилов.

– Как – откуда? Из снов, видений, предсказаний. Впрочем, об этом я продолжу завтра. Давайте-ка спать, денек сегодня случился нелегкий.

Костер постепенно прогорел и затухал. Уголья светились темно-красным и синим огнем. Алексей поворошил их, они ненадолго вспыхнули, но быстро вернулись в прежнее состояние. В реке плеснула волна, а может, рыба. Варя удалилась в палатку, вернулась с зубной щеткой. Скомандовала: «Мы с Даниловым спим в одном спальном мешке, а вам, Игорь Михайлович, жертвуем второй». Она плеснула в кружку воды и отошла в сторонку почистить зубы.

Данилов

– Ложитесь, други мои, – молвил Зубцов, – я еще посижу.

Данилов разделся до трусов и первым залез в спальник – нагреть лежбище для подруги. Варя последовала за ним. Он обнял ее – а не обнимать в условиях тесноты в мешке оказалось невозможно – и немедленно почувствовал, как от прекрасной Вариной стати взыграло ретивое. Крепко сжал ее в объятиях, положил руку на попу.

– Даже не думай, – прошептала она ему в самое ухо. – Зубцов рядом, все слышно. Расслабься.

– Не могу я расслабиться. Когда ты так близко.

– Тренируйся, – усмехнулась девушка. – Ты ведь экстрасенс.

Чтобы отвлечься, Алексей стал размышлять над зубцовским рассказом. И о том, какая странная получалась внутренняя рифмовка между двумя вещами, которые никак не должны были совпасть. Он имел в виду два своих до боли правдоподобных сна, действие в которых происходит в пятьдесят первом и шестьдесят втором годах, и оба рассказа экс-полковника о вмешательстве в человечью жизнь чужих, происходившем в те же самые годы.

– Скажи, – шепнул он в ухо Варе, – то, что рассказал Зубцов, правда?

У Вари был миллион вариантов ответа. Она могла со смехом бросить: «Да что ты, нет!» Или: «Вранье, конечно!» Или: «И ты поверил?» Или хотя бы: «Ничего не знаю и потому судить не могу». Наконец: «Я давала подписку и потому не могу никак комментировать». Однако она промолчала. И из этого молчания (девушка, разумеется, не спала: тело напряженное, дыхание не сонное) Данилов сделал вывод – ясный, доподлинный, неопровержимый: все, что рассказал Зубцов, правда. «Боже мой, чужие и впрямь выходили с землянами на контакт! И власти до сих пор молчат! Не информируют общественность! Ни нашу (это еще полбеды, мы привыкли, что у нас все на свете секретно и совсекретно), ни американскую, ни европейскую. Значит, они там, наверху, и вправду что-то совместно мутят…»