Пленница чужих иллюзий - Анна Данилова Страница 25

Вот любила бы своего Гладышева – не скрытничала бы так. И если бы случилось что серьезное, рассказала бы ему, все-таки муж не простой человек, следователь прокуратуры, у него и возможности, и связи. Вот куда ее унесло? Снова кровь взыграла, влюбилась в кого, как тогда?

Она до сих пор не могла поверить, что Надя так легко выкарабкалась из той жуткой истории с убийствами. Вся Сенная тогда шумела, знакомые никак понять не могли, как это угораздило совсем еще девчонку влипнуть в такое серьезное дело? И как только этот Бузыгин ее саму не порешил? И откуда он вообще взялся?

А уж как Лера поволновалась тогда, не знала, как людям в глаза смотреть, особенно родным и близким Ларисы Пономаревой, продавщицы из станционного ларька, да Кротовым. Хорошо, что Валера Кротов выжил, а ведь нож вошел по самую рукоять в живот…

Лера, как могла, убеждала знакомых, что внучка ее – жертва, что она на поезд с Бузыгиным села под страхом смерти, что он нож у ее горла держал… А что было делать? Сказать правду, что Наденька ее, закусив удила, помчалась в даль туманную, кровавую, в обнимку с убийцей? Что она влюбилась по уши, что упырю невинность свою подарила? Счастье еще, что не забеременела от бандита, хотя все в Сенной еще долго приглядывались, не располнела ли Надя, не появился ли живот! Но Бог миловал.

Да и Гладышева этого Лера сразу невзлюбила за то, что он взял Надю, как приз, как подарок за проделанную работу, что женился на ней, когда она толком не понимала, что вообще происходит, когда внушила себе, что теперь, когда он ее спас от тюрьмы, она просто должна выйти за него замуж. А зачем ей было это замужество? Чтобы очиститься от грязных сплетен и от всей этой истории? Ей бы в университет поступать, учиться, профессию получить, она же смышленая, умная, способная. Так он ей детей заделал, посадил дома, как курицу, и запер: туда не ходи, сюда не ходи, звони, докладывай, куда отправилась. Уж если не верит ей, зачем тогда жениться? Если не простил, так и оставил бы ее в покое. Влюбился он, видите ли. Квартира в областном центре, это, конечно, хорошо, да только из долгов никак не выберутся. То мебель надо было покупать, то стиральную машину, то одно, то другое. Он, может, и не догадывается, что Лера внучке постоянно деньги присылает, в посылку с продуктами конверт вкладывает. Да Родион своими «медовыми» деньгами Наде больше помогает, чем муж родной.

Не такого мужа хотела Лера своей внучке. Богатого, солидного, чтобы на руках носил, чтобы развиваться дал, чтобы на курорты заграничные отправлял, чтобы любил, но давал ей свободу. Она же, бедняжка, как птица в клетке. И ладно бы клетка была золотая, а так – нищета, бедность. Да если бы она выучилась и работала, уж побольше Гладышева своего зарабатывала.

– …Да ничего не обожгла! Ну, задумалась! Родя, говорю тебе, лежи спокойно… Если мало держать фитиль в банке, не присосется! Ладно, все! – Она задула огонь на обмотанном проспиртованной ваткой пинцете, и в спальне сладко запахло дымком. – Вот укрою тебя сейчас, и лежи минут пятнадцать. Тянет? Кожу на спине тянет? Вот и хорошо! Сейчас всю болезнь из тебя вытянем. А ты, Родя, в следующий раз думай, когда с мужиками на рыбалку отправишься. Уж лучше бы водки хлебнул, чем мерзнуть возле проруби.

Она укрыла Чащина одеялом, посмотрела на часы, засекая время, и вышла из спальни.

Вот бы сейчас раздался стук, и приехала Надя! Вот это был бы настоящий праздник!

И тотчас услышала стук. От удивления опустилась на стул. За окном, за обледеневшим стеклом проглядывала темень.

Неужели Надя?

Лера, набросив на плечи пуховый платок, пошла открывать.

Пришел участковый, Петр Дементьевич Шубин. Что ж, тоже неплохо. Тем более что она ему порученьице давала. Обещала отблагодарить.

– Входи, Дементьевич! – Она впустила краснощекого с мороза, крепкого мужчину в меховом тулупе и шапке-ушанке. В гражданском пришел, значит, можно будет угостить. – Да ты не разувайся, обмахнул валенки веником – и довольно! Кругом снег – чистота природная!

– Здорово, Лера. Рад тебя видеть, – он вошел, снял шапку, под которой смялись темные с проседью волосы. Веселые карие глаза смотрели очень уж смело. – Какая же ты красивая баба, Лера!

– Ты дурак, что ли, Петя, – шикнула на него Лера, кивая головой в сторону спальни. – Родя же там…

– Ну, извини… Просто, как смотрю на тебя, так мысли сами путаются, как нитки… – он хохотнул. – Чего платком все закрыла? Всю красоту!

Лера скинула платок, осталась в облегающей черной в белую крапинку летней блузке с вырезом. Кожа на шее и груди была розовой, гладкой, словно время забыло отметить ее, состарить.

– Ну, время тебя точно не берет, не то что мою Тоньку. Сморщилась вся, скукожилась…

– Ты брось плохо об Антонине говорить. Она хорошая баба и любит тебя. Просто все мы разные, у нее одна конституция, у меня – другая!

– Да какая еще конституция, ты что, Лера, говоришь-то?

– Ладно, садись. Грибочков попробуешь?

– А то! Зови своего Родиона, вместе выпьем.

– Да не может он, еще минут пятнадцать должен лежать, банки я ему поставила.

Лера достала банку с солеными груздями из холодильника, порезала, уложила в миску, засыпала луком, полила маслом. Курицу вареную разорвала на куски, поставила перед участковым. Бутылку перцовки, три рюмки.

– Ну, давай рассказывай. Вижу, что не с пустыми руками ты пришел. Нашел его?

– Да нашел-нашел, – Шубин разлил перцовку по двум рюмкам, одну протянул Лере. – Давай, пока твой Родион там с банками, за компанию со мной выпьешь. Значит, так. Виталий Бузыгин вот уже год как на свободе.

Лера закрыла глаза, вздохнула. Значит, точно Надя с ним встретилась!

– А чего тебе этот Бузыгин-то дался? Уж все быльем поросло! Надька твоя замужем за Гладышевым… Или?

– Я же говорила тебе – сон мне приснился. Будто бы Бузыгин объявился. Страшный такой, с ножом в руках…

– А ты не бойся его.

– В смысле?

– Да никуда он не явится.

– Это еще почему?

– Да понимаешь ты… Тут такая картина вырисовывается. – Шубин подцепил вилкой груздь и отправил в рот. Закатил глаза от удовольствия. – Ум отъешь!

– Петь, давай уже, рассказывай.

– Да я вот и говорю. Вроде отсидел он свой срок, выпустили его досрочно, хотя он и там умудрился подрезать одного сокамерника… Вышел. Ну, я с тем к тебе и шел. Думаю, все расскажу, как есть. А тут вдруг меня неожиданно в Вольск вызывают, руководство, словом, – дела. Я и поехал, это было вчера. Но до вечера не управился, решил заночевать в гостинице. Нет, меня мой дружбан звал, конечно, к нему домой, но туда как попадешь – так три дня отдай! У него своя банька, а жена так всегда встречает, так готовит… Лера, не смотри на меня так, ты все равно лучше готовишь! Словом, у меня же и здесь своих дел полно, вот и решил я переночевать в гостинице, чтобы никаких пьянок, бань и утречком – домой. Думаю, приму душ и отосплюсь! Меня и повезли уже в гостиницу, у них там, в самом центре, такая старая, неплохая… А водитель ихний говорит, смотри, новая гостиница, «Максим» называется. И показывает мне на особнячок такой модный, наподобие виллы. Спрашиваю: дорого? Нет, отвечает. Цены нормальные. Только там в номерах джакузи и бар отменный. Ну я и согласился. Захожу – на самом деле все так прилично, пристойно…