Пятая авеню - Кристофер Смит Страница 25

Телефон не отвечал. Эрик положил на место трубку, обулся в стоптанные мокасины и пошел в квартиру к Селине, которая была двумя этажами выше. Там на его звонок тоже никто не ответил. Или ее не было дома, или она просто не подходила к двери.

Вернувшись к себе, он набрал номер консьержа.

– Я собственными глазами видел, как она входила в подъезд в районе одиннадцати часов вечера, мистер Паркер. Нет, из здания она не выходила. В этом я уверен. Хорошего дня и вам, сэр.

Эрик положил трубку. Значит, она у себя. Он хотел воспользоваться своим ключом от ее квартиры, но, хорошенько подумав, решил, что лучше этого не делать. Сейчас она не желает иметь с ним ничего общего. Если он заявится к ней в квартиру без приглашения, она или выставит его сама, или попросит охранников сделать это. В этом Эрик был абсолютно уверен.

Все кончено. В глубине души он понимал, что его отношения с Селиной закончились. И все по вине Лианы.

Распахнув стеклянные двери, он вышел на террасу, где стоял тонкий аромат только что распустившихся роз, смешанный с легким запахом просыпающегося города. Под ним проходила оживленная Пятая авеню, шумели деревья Центрального парка, солнце золотило своим светом крыши сверкающих лимузинов и громадные вязы.

Когда он был еще мальчиком, его заветной мечтой было иметь квартиру в Нью-Йорке. И пока в один прекрасный день она не сбылась, он вдруг понял, что никогда до этого дня не мог надеяться, что будет жить на Пятой авеню. Возможно, в Вест-Сайде или на Манхэттене, может быть, в какой-нибудь старомодной квартире-студии в Ист-Сайде, но уж никак не на Пятой авеню. И уж никогда, ни за что на свете с видом на Центральный парк.

Он заплатил за этот вид 25 миллионов долларов. Еще за десять миллионов он пригласил самого известного на Манхэттене дизайнера внутренних интерьеров, чтобы как бы невзначай бросить гостям: «Это ар-деко». В то время он был уверен, что такие затраты оправданны. Когда ты руководитель высшего ранга в одной из ведущих мировых многопрофильных компаний – к тому же еще и спишь с дочерью Джорджа Редмана, – ты веришь, что всю жизнь проработаешь на этом месте и проблем с деньгами не будет никогда.

Но теперь, когда его работа оказалась под угрозой, Эрик уже не был в этом уверен.

Причины, по которым она его ненавидела – вернее, ненавидела бы, позволь она себе опуститься до такого, – были перечислены на листках бумаги, прилепленных к дверце холодильника, к письменному столу, к стенам спальни и кабинета. Она понимала, что это не слишком благоразумно, но зато эффективно.

Дайана поместила эти записки-памятки во всех местах, где они были хорошо заметны. Она провела большую часть ночи, составляя их, и теперь, глядя на экран своего компьютера, на котором еще оставался окончательный вариант этого перечня, она терзала себя вопросом, почему же все еще любит этого сукина сына.

Она понимала, что такого быть не должно. Ей было известно, что другие мужчины находят ее привлекательной (да и не сам ли Эрик говорил ей об этом прошлым вечером?), но именно это и не позволяло ей сойти с дистанции и оставить свои попытки. Эрик Паркер не был ей нужен. Она просто хотела его.

Она пристально смотрела на телефон, стоявший на столике перед нею, раздумывая, стоит ли ему звонить, и в конце концов отказалась от этой мысли. Пусть все будет так, как есть, – надо же быть благоразумной.

Но, несмотря на все самоувещевания, она все-таки потянулась к телефону и набрала его номер.

Эрик ответил после третьего звонка.

– Алло?

Он был дома. Она, воспрянув духом, почти открыла рот, чтобы начать разговор, но вдруг что-то заставило ее передумать и положить трубку. Недовольная собой, она пошла на кухню, но не потому, что хотела есть – ей просто необходимо было чем-то себя занять, а кроме еды, ничего не приходило в голову.

Она наполовину опустошила картонную коробку ванильного мороженого, когда в дверь позвонили. Дайана прислушалась, надеясь, что стоявший за дверью неизвестный гость уйдет. Она никого не желала видеть. Единственное, чего она сейчас хотела, так это доесть до конца мороженое, а потом открыть коробку с шоколадом.

Но дверной звонок не умолкал.

Она подошла к двери, помня о том, что вид у нее отнюдь не для приема гостей – синие джинсы и куртка от спортивного костюма, но сейчас ее это не волновало. Кто бы ни стоял там за дверью, пусть видит ее такой, какая она есть.

Она открыла дверь и увидела Эрика Паркера, державшего два бокала в одной руке и бутылку шампанского «Кристалл» в другой. На его лице была та самая плутовская улыбка, покорившая ее сердце несколько лет назад, но сейчас Дайана ненавидела его за эту улыбку.

– Я пришел, чтобы извиниться, – сказал он. – Прошлым вечером я вел себя как последний дурак и сейчас очень сожалею об этом. – Он ждал ответа, но Дайана стояла молча и недвижно. – Ну ладно, – пожал плечами Эрик с той же самой, хотя и чуть погрустневшей улыбкой. – Что ты скажешь на то, чтобы сейчас выпить у тебя кофе, а потом подняться ко мне и позавтракать? Мы можем все обсудить, и я расскажу тебе о наших отношениях с Селиной. Поговорим о нас с тобой, а потом…

Что-то привлекло его взгляд, и он, повернув голову, посмотрел в зеркало, висевшее справа от Дайаны. К его поверхности была приклеена одна из ее записок-памяток. Эрик прочел несколько первых пунктов… и застыл на четвертом.

– Ты и вправду считаешь, что у меня походка человека, страдающего запорами?

– А что тебя так удивило? Ведь ты весь наполнен дерьмом, разве не так?

В наступившем молчании они смотрели друг на друга, а потом вдруг их обоих разобрал смех. Дайана, отойдя на шаг в сторону, жестом пригласила его войти.

– Я, похоже, впускаю в свой дом вампира, – со вздохом произнесла она.

– Это плохо?

– Ужасно, но у меня в спальне установлена камера видеонаблюдения, так что я спокойна. Садись. Ну и видок у тебя. Сейчас посмотрю, где у меня «Пепто» [14].