Клуб обреченных - Марина Серова Страница 25

Наташка, которая в машинах ничего не понимала, только открыла капот, замысловато выругалась и хлопнула ладонью по бамперу.

— Н-да, — сказала я. — Кажется, дымим и идем ко дну. Ну что же так некстати-то, а?

— Будешь чинить или будем ловить машину? — мрачно осведомилась Наташка.

— А твою что, тут бросим?

— Да черт с ним, с рыдваном!

Но оказалось, что нашим страданиям не суждено продолжаться долго. Из-за поворота со стороны базы «Арсенала» прямо на нас выехала на большой скорости красная «Ауди» с открытым верхом, водитель которой едва не вписался в нашу машину и тут же проорал нам что-то весьма нелестное; впрочем, слова унес ветер. А вот вслед за кабриолетом с водителем-хамом показался синий «Рено». Он ехал существенно медленнее, и мне вполне хватило и времени, и зрения рассмотреть номер машины и даже то, что передний бампер его был чуть поцарапан. Наташка же ахнула и пожелала: чтоб ей сдохнуть.

— Что такое? — спросила я.

Самсонова бросилась на дорогу и отчаянно замахала руками. Потом подпрыгнула и закричала:

— Стойте, стойте!

— Вот черт… — пробормотала я. — Кажется, Наташка знакомого увидала?

Это предположение оказалось абсолютно верным: машина замедлила ход, а потом свернула на нашу сторону дороги, вырулила на обочину и остановилась, а из салона вылез среднего роста худощавый мужчина в ветровке «Umbro» и темно-зеленой кепке с надписью «ФК Арсенал СПб»: футбольный клуб «Арсенал», Санкт-Петербург.

Это был Георгий Павлович Коренев, главный тренер питерской команды.

Вот после этого и не верь в судьбу.

* * *

— Георгий Палыч! — закричала Наташка. — Хорошо, что мы вас встретили! Мы как раз к вам ехали, на базу, а у нас машина сломалась.

— Что сломалась, я вижу, и совершенно необязательно об этом так кричать, — поморщился Коренев. — Что у вас стряслось такое?

Он посмотрел на меня и нахмурился. Потом побарабанил полусогнутыми пальцами по капоту своей машины и спросил настороженно:

— Вы, кажется, из следственных органов… по делу Самсонова, да?

— Да, по делу Самсонова, но не из следственных органов. Вы меня, верно, путаете с майором Толмачевым, — отозвалась я. — Хотя перепутать нас довольно затруднительно. Георгий Палыч, я звонила вам на мобильный, он оказался отклю…

— Да, я не хотел, чтобы меня кто-то беспокоил, — перебил он меня. — Зачем я вам понадобился? Мне кажется, не далее как сегодня утром я ответил на все интересующие вас вопросы.

— Но уже успели возникнуть новые, — сказала я. — Мы не поспеваем за событиями, Георгий Палыч. Но пока у меня к вам один вопрос: вы понимаете что-нибудь в автомобилях?

— Да. Что-нибудь.

— Взгляните, что там у нас такое, если вам не трудно и если у вас есть немного времени.

— Уж чего-чего, а времени у меня теперь более чем достаточно, — с мрачной насмешкой ответил он и наклонился над открытым капотом нашей машины. Потом запустил в механические «кишки» обе руки, что-то подергал, потрогал, распрямился и сказал: — Вот что, дорогие леди. Движок полетел капитально. Потребует ремонта, который прямо на дороге не сделаешь. Можно поступить проще — я подцеплю вашу машину тросом и транспортирую куда надо.

— Спасибо, Георгий Палыч, — выговорила Наташа.

— Да не за что.

— Георгий Павлович, надеюсь, в салоне вашей машины нет подслушивающей аппаратуры? — спросила я.

Он вздрогнул и посмотрел на меня недоуменно:

— Простите? А… вот что. А с чего вы взяли, что она должна быть?

— Да так. Есть с чего так думать.

— Нет у меня никакой подслушивающей аппаратуры, — сказал он с плохо скрытым раздражением.

— Тогда я пересяду в вашу машину, Наташка будет на буксире, и я задам вам эти самые несколько вопросов. Даже скорее не вопросов, а так… обменяемся мнениями.

— Как вам будет угодно, — холодно ответил он.

После того как машины были соединены металлическим тросом, я села в кореневский «Рено», Наташка — в свой многострадальный автомобиль, которому теперь выпала незавидная участь болтаться на веревочке. «Рено» тронулся и съехал с обочины на трассу, постепенно набирая скорость.

Коренев угрюмо молчал.

— Вы знаете о том, что сегодня был арестован ваш двоюродный брат Олег Денисович Саранцев?

— Да, — сказал тот. — На базе по телевизору видел. И по радио передавали.

— А вам известно, Георгий Павлович, что он полностью признал свою вину?

Коренев резко повернул голову и бросил:

— Что-о?

— Он признал то, что это он, Олег Саранцев, убил футболиста вашей команды Александра Самсонова. И что именно он организовал налет на офис «Арсенала», заплатив за это Блохину.

Коренев покачал головой и проговорил:

— Я вам не верю. Грубо работаете. Олег не мог дать такого признания, потому что он не способен убить Сашу Самсонова и тем более заказать нападение на офис.

— Вы не верите мне?

— Нет. А почему я должен вам верить? Вы сидели сегодня на допросе вместе с майором Толмачевым — этого вполне достаточно.

— Я могу вам доказать, что я говорю правду. Я записала все слова Саранцева на диктофон, подумав, что это будет лучшим отчетом о ходе и результатах расследования. Оказалось, что я не совсем права, но тем не менее — эта запись все-таки сыграет свою роль. Вот. Послушайте, Георгий Павлович.

По мере того как запись шла к своему естественному завершению, лицо Коренева все больше вытягивалось и мрачнело. Все доказательства сказанного мной были налицо, вот они! — и он слушал то, во что не хотел верить. Потом уменьшил скорость, повернулся ко мне и произнес:

— И чего вы хотели добиться, когда прокручивали эту запись? Хотите приплести ко всему этому и меня? Не выйдет! Хотя господин Белозерский уже начал показательно от меня открещиваться, благополучно сняв меня сегодня с поста главного тренера с последующим согласованием с президентом клуба Гореловым.

— Вас сняли с поста главного тренера?

— А вас это удивляет?

— Если честно, не очень. С некоторых пор в вашем замечательном клубе стало возможно все, что угодно. А теперь, Георгий Павлович, о главном: дело в том, что я сама заподозрила — дело нечисто. Саранцеву удалось прямо на допросе в присутствии Толмачева и его коллеги передать мне вот эту бумажку. Вот, взгляните.

И я подала ему скомканную записку: «Все брехня я невиновен жора помож».

— Это писал он? — Коренев вопросительно посмотрел на меня, но я уже не увидела в его взгляде оскорбительно-вызывающего недоверия.

— Ну да. И, скорее всего, кровью. В СИЗО проблематично с чернилами.