Исполнитель желаний - Александр Скрягин Страница 25

– Полубонцев? – задумался, припоминая майор, – Нет, вроде не знаю, хотя фамилию как будто слышал…

– Еще когда за тупик война шла, Извольцев его сюда посылал – меня пугать! Да мы и не таких пугачей видали… Нас за колючкой уже так пугали, что в городе ничем не испугаешь.

Пахом снова взялся за борщ.

– Ну, а сейчас-то, что ему от тебя нужно? – спросил майор.

– Да, вроде, Извольцев хочет здесь вот, как раз у станции этот… как его… загородный боулинг-центр строить. А там вся территория моя. В аренде на десять лет. Ну, вот он меня и хочет на испуг взять. Он же, Валерка, – борзой! Из бывших комсомольцев. Удержу-то не знает. И крови, собака, не боится! Ему самому-то еще никто не пускал, вот для него человечья кровь, так, – дрянь, вроде краски…

– Так, помочь, что ли?

– Да, нет, Алексеич, не надо. Сам управлюсь. А то, знаю я вас, помочь – поможете, так опять шкурку требовать будете… А это дело такое… Раз прокатит, два… А потом, если большие люди заподозрят, что это от меня водичка течет, могут и на пику посадить. Знаешь ведь какие вокруг дури деньги крутятся. За такие деньги не то, что меня, министра любого в лапшу порежут…

Из соседней комнаты к ним заглянула загорелая мужская физиономия, видимо, хотела что-то спросить, но только заикнулась, как Пахом наставил на него свои васильковые глазки, и физиономия исчезла, плотно прикрыв за собой дверь.

– Слушай, Пахом Пантелеевич, – нарушил молчание Ефим, – а ты последнее время ничего такого… особенного… в поселке не замечал, а?

– Какого – особенного? – поднял свои васильки Ворон.

– Ну, например, люди незнакомые, чужие не появлялись?

Пахом задумался.

– Да, вообще-то есть в последние время в поселке какая-то суета… И люди непонятные мелькали…

Панкрашин замолчал и задумался.

За стеной густо закричал электровоз и покатился колесный стук несущихся мимо станции вагонов.

– И что думаешь? – спросил Ефим.

– Да, думал, что это Извольцев сети свои плетет… Хотя… – Ворон задумался.

– Что – «хотя»?

– Да, тут вот на прошлой неделе в поселке Геру Колебута видели… Я с ним в последнюю ходку в одном отряде строем ходил. А Гера мужик не простой. Столичная птица. Он на Валерку Извольцева работать не будет…

– А масть-то у него какая?

– Да медвежатник он высшей пробы. Банковские сейфы ломает.

Майор отложил ложку.

– Слушай, Пахом, а ты про то, что к профессору Вулканову кто-то давеча в дом залез, слышал?

– Поселок-то мне не чужой, с ноткой обиды произнес Панкрашин. – Знаю, конечно.

– У профессора ведь сейф из дома вытащили. В лесополосе, недалеко отсюда ломанули и выбросили… Имеешь, что сказать про это?

– Ну, это – не мои.

– А чьи?

Ворон пожал плечами.

– Что же, Пахом Пантелеевич, получается, в твоем поселке кто-то сейфы подламывает, а ты и не знаешь ничего? – с удивление в голосе произнес майор.

Панкрашин тоже положил ложку на стол.

– Да, сам голову ломаю… Ну, не мои, точно! Ну, сам подумай, Ефим Алексеевич, чего это я бы стал, в своем поселке пачкать? Да, и вообще, не занимается у меня никто такими делами! Если бы кто-то из моих, уж я бы знал… Городские сюда сунуться боятся… Знают – моя зона… На Калебута тоже не похоже. Не для него это дело. У профессора сейф-то какой? Жестянка, а не сейф! Его гвоздем открыть можно. Любой карась справится! А тут сам Колебут! Академик по сейфам! Он такие сейфы вскрывал, что нам с тобой и не снилось… Чего бы это он, ради такой жестянки из Москвы поехал? Какие такие деньги у профессора в сейфе могли быть? Пенсия его? Сбережения на похороны? Так всего этого Калебуту на один обед не хватит… Да, он за каждый заказ такие деньги берет, что хоть весь профессорский дом с обстановкой вынеси, все равно не хватит! Не он это сделал. – Пахом мотнул головой, будто отгоняя последние сомнения, и уверенно закончил: – Нет, не он! Может чужаки? Залетные какие?

«Конечно, ради двухсот долларов академик-медвежатник даже пальцем не шевельнет. – подумал Ефим. – Тут Пахом прав. Только вот деньги ли в профессорском сейфе искали… А, если там искали совсем другое… Такое, что ценнее любых денег? Тогда и самого Колебута из Москвы могли прислать…»

Обед они закончили в молчании и раздумьях. Каждый по своему поводу.

Когда майор Мимикьянов уходил, то из кухни выглянула Вера.

Ефим выразил свое восхищение борщом.

В ответ на его слова на круглом лице поварихи проступило по-детски искреннее удовольствие. Мимикьянов снова попытался и не смог представить себе Веру, совершающую преступление с ножом в руках. «Жизнь – то не математика!» – только и смог заметить он про себя.

Пахом проводил его до самой калитки.

– А с обидчиками твоими я разберусь… – сказал он на прощание.

– Не надо, – махнул рукой майор. – Ну, ошиблись ребята, перепутали, с каждым может случиться.

Идя вдоль тополиной стены, Ефим думал о том, что, похоже, старый Ворон за ужином говорил правду и ничего существенного не утаил.

Только вот от этого ситуация не становилась яснее. Напротив, она выглядела еще запутаннее. И тревожнее.