Аллергия на убийства - Сельма Эйчлер Страница 25

— Миссис Корвин? — робко позвала экономка.

Донна подняла взгляд:

— Ой, Дезире, проходите! Я и не знала, что вы уже здесь. Спасибо, Луиза. — Всё это она выпалила на одном дыхании. Экономка кивнула и вышла, бесшумно притворив за собой дверь. — Садитесь, пожалуйста. Я недавно научилась вязать и теперь с головой ушла в это занятие, — словно извиняясь, сообщила мне Донна.

— Свитер вяжете? — поинтересовалась я, устраиваясь на диванчике.

— Ну что вы! До такого мне ещё далеко! Это плед.

— Приятная расцветка.

— Спасибо. Теперь есть чем руки занять… Подруга научила, на прошлой неделе, чуть ли не насильно. Уверяла, что это поможет мне отвлечься. Она оказалась права. Так что теперь хватаюсь за спицы при первой же возможности. — С этими словами она аккуратно завернула клубки в вязанье и отложила всё в сторонку, между креслом и подушкой. — Луиза сказала, вы хотите поговорить о рамке с фотографиями, которая раньше стояла в кабинете.

— Да. Но в день смерти Кэтрин рамка оказалась на столе в библиотеке — я видела на полицейских снимках.

— Здесь нет никакой тайны. Там были фотографии Кэтрин — коллаж, и вечером накануне того дня я взяла рамку с книжной полки в кабинете, собираясь унести наверх. Хотела заменить один снимок, который мне не особенно нравился, на тот, что сделала Барри. В общем, я пошла к себе, но, проходя мимо библиотеки, увидела там Барри — она искала какую-то книгу. Я заглянула к ней поболтать, а потом забыла о рамке. — И смущенно добавила: — И ведь специально поставила её на видном месте, чтобы наверняка не забыть.

— А после того как полицейские осмотрели библиотеку, вы забрали рамку. — Это даже не было вопросом.

— Да. Чтобы фотографии Кэтрин всегда были рядом. Конечно, мне больно смотреть на неё, но при этом я словно чувствую себя ближе к ней. Такая, знаете, горькая радость…

Я кивнула. Донна выглядела такой несчастной, что мне пришлось буквально сесть себе на руки, чтобы удержаться, не похлопать её по плечу, не пробормотать какую-нибудь ерунду вроде «Ну полно, полно…».

Вот так-то. Рамка с фотографиями привела меня именно туда, куда и предрекал мой разумный внутренний голос, — в тупик. И тут я услышала, как спрашиваю:

— Вы не против, если я взгляну на эти снимки: — Причём спросила, не преследуя абсолютно никакой цели. Зачем — до сих пор не пойму.

Донну моя просьба явно огорчила.

— Уверяю вас, это никоим образом не поможет в вашем расследовании, — резковато возразила она, и на бледных щеках вдруг заалели яркие пятна.

Теперь уже меня разобрало любопытство.

— Есть причины, по которым вы не хотите мне их показывать?

— Конечно нет. Сейчас принесу. — Поджав губы, она встала и поспешно вышла из комнаты.

Вернулась Донна с хозяйственной сумкой в руках, изо всех сил стараясь не выдать своего беспокойства. Даже вымучила напряжённую улыбку. Если эта женщина и не была в восторге от моего желания взглянуть на снимки, то по крайней мере она с этим смирилась. Донна села, достала из сумки рамку и молча передала мне её лицом вниз.

Рамка оказалась больше, чем я ожидала, и была выполнена из красного дерева толщиной сантиметра четыре, с инкрустацией. Само собой, переворачивала я её не без любопытства, заключив из поведения Донны Корвин, что увижу нечто неожиданное. Но к тому, что увидела, была совершенно не готова.

На основу цвета слоновой кости были наклеены фрагменты снимков — всего восемь штук. С каждого смотрела маленькая Кэтрин. Фотографии были своего рода хронологией короткой жизни девочки, от младенчества и до недавнего времени. Некоторые снимки — явно студийные, сделанные профессионально, а некоторые — любительские. Но все их роднила одна общая, ужасная особенность.

На каждой из восьми фотографий личико Кэтрин с тонкими чертами было перечёркнуто отвратительным красным крестом.