Между Амуром и Невой - Николай Свечин Страница 25

Решив, что работодатель их все же не сдавал, Алексей с Яковом несколько повеселели. Но радоваться было рано: они находились без денег и документов в чужом городе, где их сейчас разыскивали сотни недружелюбно настроенных людей. Надо было срочно где-то укрыться и искать способы вернуться домой.

— Поехали к Надежде, она поможет! — радостно предложил Челубей.

— Дурак ты, Яшка, — огорчился Лыков. — А если за нами следили уже с вокзала?

Вывернули карманы, пересчитали наличность: семь рублей с мелочью. У Алексея двенадцать зарядов, у Якова четыре. И денег, и патронов не густо.

Алексей напряженно думал. Он мог, например, легко выйти на московского обер-полицмейстера Козлова. Три недели назад, на коронации, они общались семь раз на дню и близко сошлись, несмотря на разницу в возрасте и чинах; кроме того, оба были нижегородцы. Еще в 1880 году Алексей порвал на глазах у Козлова закаленную цепь, из которой вырвался знаменитый силач и убийца Тунгус, и тем запомнился генералу… Александр Александрович, разумеется, все сделает, чтобы спасти оперативника Лыкова. Но тогда исчезнет «демон» Лыков, и план подготавливаемого в столице преступления останется неразгаданным. А если действовать с хитростью? Алексей знал две конспиративные квартиры московского сыскного отделения, а их содержатели помнили его. Но помнили, как столичного чиновника с особыми полномочиями. Войдешь эдак с Челубеем, а они тебе: «Здравия желаем, ваше благородие! Читали про коллежского асессора — поздравляем!». К тому же, чем больше людей знает о «демоне», пусть даже эти люди из полиции, тем выше риск провала.

К счастью, были у Алексея в Москве и другие союзники, никак с властью не связанные. К ним и следовало сейчас обратиться за подмогой.

— Поехали, — коротко сказал Лыков Челубею и тронул вожжи.

— Куда это? Что ты надумал?

— Увидишь. Сейчас мы спрячемся так, что никакой Кожаный Чулок не сыщет.

Они не спеша, стараясь не привлекать к себе внимания, проехали по набережной Яузы до Нижегородского вокзала, потом через Подколокольный переулок и Солянку выбрались на Старую площадь. Лыков подозвал с угла «красную шапку» (в Москве посыльные носили фуражки с красным околышем, а не с черным, как в Питере), взял у него лист бумаги и карандаш, и написал:

«Горсткину или Решетову.

Я в Москве с человеком с той стороны и сам, по легенде, оттуда.

Нам срочно нужно укрытие.

Подъедем через пять минут, как закроете лавку.

Записку сию по прочтении уничтожить. Не проговоритесь!

Лыков».

Отдал посыльному вместе с гривенником, объяснил, куда нести, сам не спеша поехал следом. Челубей молчал, но видимо нервничал.

— Сейчас, Яков. Это мои старые товарищи. Потребуется — они здесь пехотный полк спрячут с артиллерией и обозом. Это люди из секретной службы Рогожской старообрядческой общины.

«Красная шапка» зашел во второй от угла дом по Никитниковскому переулку, отдал записку и тут же вышел. Алексей остановился за тумбой и засек по часам пять минут. Мимо густо шли толпы народа, зашабашивший люд растекался по лавкам и трактирам. Среди них вполне могли быть и те, кто их разыскивает. Сейчас сотни глаз шарят по Москве, выхватывают из толпы похожих по приметам, усиленные команды прочесывают вокзалы, обходят постоялые дворы и «шланбои» [72], перекрывают все дороги из Первопрестольной. Если у Анчутки Беспалого есть такой ловкий сменщик, значит, организация не обезглавлена и способна отмобилизоваться очень споро. Вон какая-то рожа зыркает; встал за угол и не уходит, только борода высовывается…

Из лавки с надписью «Мастерская ретирадников привилегированных систем» вышел плотный мужчина в синем картузе, бросил мельком взгляд на Лыкова с Челубеем, повесил на дверь объявление «Закрыто». Стукнул кулаком в ворота, они тот час же приоткрылись и мужчина скрылся во дворе. Это был Антон Решетов, помощник Степана Горсткина, заменившего убитого Буффало-Ратманова на должности начальника секретной службы Рогожской общины австрийского согласия.

Медлить было некогда. Лыков тронул вожжи, заехал во двор; ворота сразу же закрыли изнутри на дубовые засовы. Решетов стоял на крыльце, дожидался.

— Здорово, Антон Прович! Вот, встречай гостей. Это — Яков.

— Антон, — мужчины обменялись рукопожатиями, внимательно посмотрели друг на друга. Решетов был на турецкой войне командиром конных разведчиков Киевского гусарского полка. Под Горным Дубняком со своим разъездом захватил трёх важных «языков», за что получил Георгия. Это был смелый, опытный и надежный человек, вместе с Лыковым «работавший» недавно на коронации.

— Где Горсткин?

— Ждем через час. У нас тут происшествие вышло: приказчик Якунчиковых взломал кассу на шесть тыщ и убег, дурак, в фекальный колодец. Сейчас его оттуда вынимают. А у вас что за случай?

— Нам надо вернуться в Питер, незаметно. Так сложилось, что мы остались с Яковом без денег и без документов, а нас ищут… анчуткины люди ищут.

— Анчуткины? Эвона как… — протянул задумчиво Решетов. — Ну, пусть ищут. Нас это не касается, и вас теперь тоже. Гостей мы не выдаем. Проходите в лавку, сейчас самовар поставим, колбаса есть немецкая, хорошая.

Алексей с Яковом облегченно вздохнули и пошли внутрь.

Через четверть часа, когда все трое сидели за самоваром, из сеней раздались энергические шаги и в горницу влетел Степан Горсткин: высокий, чернявый, жилистый и быстрый. Он был в кожаном костюме из дорогой опойки и пропитанном озокеритом плаще, в болотных сапогах, по пояс выпачканный в вонючей буро-зеленой жиже. «Сейчас!» — крикнул он, дружески махнув на ходу Лыкову рукой, и скрылся в кухне. Следом за ним там же исчез и Решетов — предупредить, в какой роли находится Алексей сегодня.

Через пять минут Степан вышел, переодетый в сухое и умытый, но все еще пахнувший нечистотами. Радостно обнял Лыкова, поздоровался с Челубеем и сел за стол.

— Что, поймали пловца по дерьму?

— Куда он денется от Горсткина? Горсткину любое дерьмо по колено. Ну, может, по пояс, — весело ответил начальник секретной службы. — Вы-то как? Я, пока ехал, кое-что услышал насчет «Ада». Когда узнал, что Коську-Сажень убили голым кулаком, сразу подумал, что знаю только одного человека, кому такое по силам. Не ошибся, значит?

— Не ошибся.

— А на кой ляд вы его, дуралея-то нашего, Анчутку?

— Я поступил в Питере на службу к человеку по фамилии Лобов. Слыхал?

— Представление имею.

— Ну вот. От него мы с Яковом урок и получили, насчет Анчутки.

Челубей толкнул под столом ногу Лыкова, но тот только отмахнулся:

— Брось, Яков! Мы здесь помощи просим, от них сейчас наши жизни зависят; нечего темнить. Я этих людей знаю, дальше них не уйдет, а они должны понимать, чем рискуют, нас с тобой выручая.