Поставьте на черное - Лев Гурский Страница 25

– Я к Ольге… Афанасьевне, – проговорил я в ответ. Я специально сделал паузу перед отчеством, как бы намекая на то, что мы с бабушкой Дроновой хорошо знакомы. Может быть, начальство сообразит, что меня достаточно проводить только до двери?

Начальство сообразило. Иван-не-Денисович довел меня лишь до дверей дроновского кабинета на третьем этаже, с сочувствием пожал мне руку, еще раз помянул проклятый кафель, а затем ретировался.

Бабушка Ольга заулыбалась при виде меня, как будто к ней в гости явился Дед Мороз с целым мешком дорогих подарков.

– Садитесь, Яков Семенович, – она выскочила из-за стола и пододвинула мне кресло, в которое я с облегчением плюхнулся. Нет, не люблю, когда меня лупят по башке.

Тем временем добрая бабушка Ольга уже несла мне чашку крепко заваренного чая и сдобную булочку. Чай был сладким, булочка – мягкой, и я стал немного приходить в себя.

– Ну, рассказывайте, что у вас хорошего, – попросила хозяйка кабинета, умильно глядя на меня. Ей доставляло удовольствие хоть кого-то напоить чаем и накормить. Ее дети и внуки жили отдельно и, если не ошибаюсь, в Петербурге. Будь мне лет семьдесят, я бы ни на секунду не усомнился: лучшей подруги на закате жизни мне не сыскать. Увы, мне пока было в два раза меньше. Дивный возраст для мужчины. Итак, что же у меня хорошего? – спросил я сам себя и ответил себе: – Я жив. Уже большой плюс. Однако бабушке Ольге требовалось рассказать нечто природоохранное. Я мучительно напряг память, пытаясь вспомнить хоть какой-нибудь экологический сюжет из раздела «Пестрая смесь».

– Началась миграция зайца-русака, – выдавил я неуверенно. Слава богу, что чай оставался у меня в чашке, и вынужденные паузы можно было маскировать глотками. – Пользуясь этим, браконьеры оставляют капканы на всех заячьих тропах… Имеются многочисленные жертвы… – Я чуть не сказал машинально «человеческие жертвы», но вовремя осекся. Зайцы – это вам не медведи или крокодилы, людей не грызут.

– Да чего ж тут хорошего? – простодушно удивилась Ольга Афанасьевна. – Сущее безобразие!

– Безобразие, – подтвердил я, пытаясь выпутаться из капкана, который сам же себе поставил. И чего я вспомнил об этих зайцах? А о чем я вообще должен был вспомнить? – Именно безобразие. Но мы держим ситуацию под контролем. – На месте Ольги Афанасьевны я бы непременно усомнился, как можно держать под контролем все заячьи тропы, особенно в разгар охотничьего сезона. Или этот чертов сезон не весной, а осенью?

Впрочем, для бабушки Ольги любое слово, изроненное крупным специалистом Госкомприроды Яковом Штерном, обсуждению не подлежало.

– Вот и правильно, – облегченно вздохнула она.

Пользуясь ее вздохом как трамплином для смены темы разговора, я поспешно поинтересовался:

– А что у вас интересненького?

Голова моя гудела уже чуть поменьше. Еще минут десять – и можно подниматься обратно на шестой этаж. Хочется верить, что мой террорист уже смылся из здания и не подстерегает меня на лестнице с дубинкой. Хотя я уже предупрежден и второй раз так просто не дамся.

Ольга Афанасьевна пожала плечами:

– Да все по-прежнему. Читаю региональную прессу, учитываю характер публикаций, настроения…

– И какие же настроения преобладают? – из вежливости полюбопытствовал я.

– Мистические, – горестно поджав губы, ответствовала бабушка Дронова. – Апокалиптические. О чем раньше писали областные газеты? Укос и намолот, производительность труда и победители соревнования. А о чем, спрашивается, пишут газеты сейчас? О грядущих путчах, о предсказаниях колдуна Джумбо и о конце света. Шутка ли, Яков Семенович?

Я понимающе кивнул.

– Какая-нибудь серенькая «Полысаевская правда», – с печалью в голосе продолжала Ольга Афанасьевна, – теперь, понимаете, трактует Нострадамуса или пророчества тамплиеров. А вы представляете, Яков Семенович, какая нынче самая модная тема в наших газетах?

– Задержка зарплаты, – сказал я наугад. Мне казалось, что эта-то тема никогда у нас не выйдет из моды.

– Ошибаетесь! – бабушка Дронова отрицательно покачала головой. – Представьте себе, зомби.

– Это что-то гаитянское? – не без удивления произнес я. В моих ушибленных мозгах мелькнуло туманное воспоминание о каком-то давно читанном романе Грэма Грина. Нет, не знаток я модных газетных тем. Ну, не знаток – и все тут!

– Гаитянское? – недоуменно переспросила Ольга Афанасьевна. – Да нет же – отечественное! Эти умники называют так людей, запрограммированных на определенные команды. Якобы любого человека можно закодировать – как от алкоголизма, – и он, мол, станет исполнять чужую волю… Разве не бред?

– Бред, – согласился я без раздумий. Мой бывший коллега по МУРу Ванька Петров как-то тоже пробовал кодироваться от алкоголизма. На следующий же день рискнул проверить: будет ли его тошнить теперь от водки? Выпил рюмку, выпил две, одолел всю бутылку – хорошо, собака, идет, не тошнит! Закусил пирожком с мясом – и вот тут-то как затошнило! Мясо в пирожке оказалось несвежим. Анекдот.

– Вот я и говорю, – развела руками хозяйка кабинета, показывая на кучу газетных подшивок. – Но люди-то верят во всю эту дребедень. Верят, Яков Семенович, письма в редакции пишут…

Я скорбно кивнул. К счастью, эта модная тема еще не всплыла несколько лет назад, когда я служил в МУРе. Представляю, какая бы лафа была бандитам и убийцам. Я, мол, гражданин начальник, не ведал, что творил. Меня, гражданин начальник, какая-то сука запрограммировала. Так что ищите теперь гипнотизера-программиста, а с меня, Феди Косого с четырьмя судимостями, и взятки гладки. И отпускай-ка меня быстрее на волю как невиноватого, а то я гражданину прокурору буду жаловаться. Не отпускаешь, падла? Может, ты и сам будешь зомби?…

Тут я очень вовремя вспомнил о программисте Михаиле с шестого этажа, который уже наверняка гадает, куда это подевался суровый налоговый полицай. Вспомнил и стал прощаться с гостеприимной Ольгой Афанасьевной.

– Заходите к нам почаще, – ласково говорила мне вслед добрая бабушка Дронова. – А то сидишь тут одна, пыль с газет сдуваешь…

– Обязательно зайду, – обещал я уже в дверях. Почему бы, в самом деле, не бывать здесь почаще? Здесь милые люди, провожают под руку, угощают чаем, беседуют уважительно. Важно только не посещать в одиночестве сортир – во избежание несчастных случаев. Либо ходить туда с каской на голове. Правда, тут же сообразил я, в комплект к каске полагается еще и военная форма, в которой сотрудник Госкомприроды Штерн смотрелся бы странно. Хотя бродить по этажам в каске и в элегантном костюме – страннее вдвойне. Увидев такое чучело, даже сердобольный Иван-не-Денисович – и тот вызовет карету «Скорой помощи» с санитарами. Кстати, карета у подъезда уже имеется. Не меня ли ждет?

Тревожно озираясь по сторонам, я пешком поднялся обратно на шестой и вошел в секретную комнату в тот самый момент, когда на экране компьютера наш пятнистый Ка-50 стремительно заходил на цель. Целью был другой боевой вертолет, судя по эмблеме, украинский. «Доиграемся», – недовольно подумал я. Сначала какие-то хохмачи смастерили «морской бой» за Черноморский флот, теперь дело уже дошло до войны в воздухе. Завтра эти придурки сочинят игру «Взятие Киева», и бело-голубо-красные пехотинцы станут пулять в жовто-блакитных противников. А что потом? Отзываем послов?