Убить зло - Рекс Стаут Страница 25

Через несколько дней, в последний день июля, Люси отвезла тебя в Дейтон к дневному поезду на Кливленд.

С вами поехал ее отец, у которого были какие-то дела в городе. На следующее утро тебе нужно было выйти на работу.

Чего же ты хотел, чего ожидал? Ты говорил себе, что Люси интересуется музыкой, намереваясь серьезно ею заняться, но ты знал, что это все пустая болтовня. Она заявила, что у нее отпуск, и за все время ни разу не села за инструмент и даже не заговаривала об этом. «Интересно, есть ли у нее хоть какой-то талант?» — раздумывал ты и приходил к выводу, что, скорее всего, нет. Во всяком случае, это совершенно неизбежно — жениться на ней. Можно было не торопиться, ей было всего девятнадцать, то есть она всего на шесть лет младше тебя, в самый раз. А тем временем тебе предстояло провести в одиночестве полтора месяца до ее возвращения. Но почему же, в конце концов, между вами ничего не произошло? Ты поцеловал ее всего один раз, в тот весенний день в Кливленде, когда пролил кофе. Сколько неиспользованных возможностей! Может, она не собиралась и не хотела выходить замуж, потому что еще не созрела для брака. Но нет, ясно, нужно будет жениться. А забавными тестем и тещей станут ее родители, они достаточно обеспечены, их нечего будет стыдиться. Хорошо, что они совершенно иные, чем эти ужасные дядя и тетя Люси в Кливленде.

Любит ли тебя Люси? Да. Нет. Что бы она ответила, если бы ты спросил ее, любит ли она тебя? Возможно, она этого и сама не знала, но если бы ты попросил ее стать твоей женой, Люси сразу бы согласилась. Теперь ты знал только одно — ничего не произошло; сидя в поезде, приближающемся к вокзалу Кливленда, ты вдруг почувствовал себя уставшим и опустошенным. Ты решил, что напишешь ей письмо, в котором попросишь ее выйти за тебя замуж.

На следующий день, появившись в офисе, ты столкнулся с трудными проблемами. Дик должен был вернуться только через две недели, и на тебя обрушились вопросы, которые в ином случае должен был решать он сам. Тебе в этом почудилось нечто недоброе, поскольку пределы твоих полномочий никогда четко не оговаривались. Позднее выяснилось, что в сделке по Питтсбургу Джексон намеренно подставил тебя.

Днем в кабинет вошла секретарша Дика и передала тебе письмо.

— В основном я занимаюсь личной корреспонденцией мистера Карра, — сказала она, — но здесь, кажется, ничего не смогу сделать. Я послала мистеру Карру телеграмму, но, вероятно, он получит ее только через неделю.

Письмо было из Вены от Эрмы. Она сообщала, что уезжает в Америку, неделю проведет в Нью-Йорке, а потом прибудет в Кливленд, где, возможно, проведет осень и зиму. Не может ли Дик, как хороший брат, дать указания, чтобы ее дом привели в порядок? Ей до смерти надоели отели.

На следующий день пришла телеграмма, извещающая о ее прибытии в четверг. Ты немедленно поехал на Вутон-авеню проверить, что из твоих инструкций уже выполнено.

Это было твое самое живое воспоминание об Эрме.

Августовское утро на грязном вокзале Кливленда, и она, спускающаяся на платформу, подобно волшебной принцессе, в кружевах и цветах, овеянная свежестью, окруженная носильщиками, тащившими свертки и чемоданы. Ты ожидал увидеть толпу встречающих, но, видимо, Эрма известила о своем приезде одного Дика.

Ты поспешил ей навстречу, а она помахала тебе рукой и крикнула:

— Билл! Как это мило!

Ты объяснил, что Дика нет в городе. Эрма поцеловала тебя в щеку, отчего ты покраснел.

— Нужно же мне хоть кого-то поцеловать! — воскликнула она. — Ты не против? Ну все равно, такого симпатичного, как ты, обязательно нужно было поцеловать.

Думаю, американцы бреются тщательнее европейцев — у них на щеках всегда легкая щетина. А Дику должно быть стыдно, что он торчит где-то в лесу, когда я приехала домой. Господи, подумать только, я не была здесь больше года!

Как она была великолепна, ошеломительна, как сводила с ума, в своем дорожном бордовом костюме, ловко облегающем стройную фигурку, в бордовых туфлях на невероятно тонком и высоком каблуке, в бархатной бордовой шляпке, но, главное, ее овевал аромат неведомых земель и незнакомых духов. Ты сказал себе, что она настоящая красавица. Она резко отличалась от тех лукавых и уверенных девиц, с которыми ты сразу чувствовал себя униженным и смущенным.

Вы поехали к ней домой, и какое-то время ты провел с ней, показывая произведенные по твоему указанию приготовления, сожалея, что было мало времени, чтобы закончить все, и наконец остался с ней на ленч.

Вернувшись в офис и сидя за рабочим столом у себя в кабинете, ты думал, что, если бы женился на ней, тоже мог бы поехать в Европу.

С возвращением Дика ты с облегчением вздохнул; тебе становилось все труднее управляться с делами в офисе без него. Он набросился на работу с решительностью, от которой у тебя захватило дух, и вечером по его возвращении состоялось совещание, затянувшееся за полночь, потому что всех, кто был в курсе, беспокоили дела по Питтсбургу.

На следующее утро тебя вызвали в кабинет Дика. Засунув руки в карманы брюк, он с недовольным лицом расхаживал по ковру.

— Билл, — резко заговорил он, — какого черта ты хотел сказать этим своим письмом Фэреллу? Ты раскрыл наши карты, и они обвели нас вокруг пальца. За последние два года это был самый большой кусок, который нам достался, а мы его потеряли. Вчера я ничего не стал говорить при всех, но, боже мой, я не понимаю, о чем ты думаешь!

Ты этого ожидал и заранее решил сохранять спокойствие, ничем не выдавая своего возмущения.

— Все не так просто, как кажется, — ответил ты, — хотя, признаюсь, для меня это было неожиданностью.

Вот, посмотри.

Достал из кармана телеграмму, которая поступила в день твоего возвращения, и копии предыдущих писем Джексона. Дик читал их, пока ты объяснял, что тебе их не показывали до тех пор, пока ты не написал свое письмо.

— И где же они были?

— Не знаю. Я не смотрел в папки.

— Ты обвиняешь Джексона, что он нарочно…

— Нет, у меня нет для этого доказательств. Может, дело в обычной небрежности. Но таковы факты.

Дик хотел что-то сказать, но ты не дал ему вставить слово:

— Я знаю, это нельзя извинить, мне следовало знать, но дело в том, что они все так запутали, что я растерялся. Первое предложение было отозвано, и само по себе это уже было достаточно плохо. Почему Джексон послал туда новичка? Почему не поехал сам? Он сказал, что этот новичок — парень Меллиша, как будто это могло как-то помочь.

Дик задумался, но все еще не очень тебе верил. Ты понял, что он подозревает тебя в зависти к Джексону.

— Это письмо было ужасным, Билл, — сказал он, — и с этим не поспоришь. Господи, какая это глупость! Но ты прав, все было слишком запутано. Я так и сказал вчера вечером.

За этим ничего не последовало. Некоторое время тебе казалось, что Дик отошел от тебя, но держался с тобой он вполне по-дружески, как и со всеми остальными. В результате этой истории ты стал приглядываться к Джексону, что было несложно, поскольку ты имел свободный доступ ко всем отделам. Единственным человеком, с которым ты разговаривал на эту тему, был Шварц, который согласился, что за всем этим что-то кроется; Джексон не стал бы намеренно устраивать такую игру только для того, чтобы досадить тебе.