Голубая звезда - Ким Болдуин Страница 25

— Очень хорошо, Азизи. У меня для тебя будет еще задание, когда справишься с основным.

— Я сочту за честь исполнить любое приказание, которое мне дадут, — отозвался Азизи.

— Да поможет тебе Аллах.

Кадир положил трубку и набрал Рафи Байяту.

— Ты говорил с семьей? — спросил он, вежливо поприветствовав профессора.

— Salam, Agha. Здравствуйте, господин, — профессор говорил уважительно, как подобает, когда обращаешься к высокопоставленной, важной персоне.

Кадир, довольный тем, что академик знает свое место, откинулся на спинку роскошного кресла. На какие-то мгновения он пожалел, что преданного профессора, без которого вся операция была бы невозможна, тоже придется убрать. Но Кадир давно умел сосредотачиваться на том, чтобы делать все возможное ради великой цели, праведной цели, khilafat.

— Я говорил с представителем женщины, — продолжил Байят, — Он выразил готовность сотрудничать. Он понимает все и обещал поговорить с графиней.

— Отлично. А ты узнал что-нибудь о том, где хранится копия бриллианта? — спросил Кадир.

— К сожалению, пока нет. Но адвокат женщины дал мне сведения, которые позволили проследить историю камня, по двум семьям, где он был. — Байят замолчал, его прервал голос на том конце провода. Говорили по-английски. — Минуточку, сэр.

Кадир подался вперед. Он сел напряженно, с прямой спиной. Итак, получается, что профессор игнорировал требования афганского правительства. Так не пойдет.

Байят не выходил на связь пару минут.

— Я прошу прощения, Кадир. Я только что приехал в университет. Это был один из моих студентов. Как я уже сказал, отец графини получил бриллиант от гестаповского офицера во времена Второй мировой. Я говорил с сыном того человека. Он сказал, что изначально бриллиант принадлежал еврею по имени Мозек Левин. Он мертв, и я пытаюсь разыскать какие-нибудь следы его потомков.

— Докладывай мне, и только мне обо всем, что тебе удастся узнать, — велел Кадир. — Это очень тонкое и важное дело, я подхожу к нему со всей серьезностью. Чем меньше людей знают об этом, тем лучше для нашей страны, особенно в такие времена.

— Конечно, Agha. Моя страна, и репутация моей страны — самое важное для меня.

Почти сразу после того, как Кадир уехал из своего офиса, заместитель министра по вопросам искусства Юсуф поспешил к одному из таксофонов, недавно установленных в афганской столице. Необходимость периодически звонить в Вашингтон заставляла его нервничать. Он не представился. Он достаточно долго передавал информацию Клиффу Нортону, заместителю главы управления военной разведки США, чтобы тот знал его голос. От него никогда не требовалось раскрыть свое имя, но Юсуф подозревал, что это и так было известно Нортону.

— Времени уже не остается, — сказал он. — Террористы начали приводить в действие свой план, и акции против Запада скоро последуют.

— Как скоро? Где? — спросил Нортон. — Говорите конкретно.

— Счет исчисляется днями, — ответил Юсуф. — Я вам скажу и цели, и точные даты, как только у меня будет бриллиант. Если вы не вернете камень, погибнут десятки или сотни тысяч.

Он услышал, как майор шумно втянул воздух.

— Наш агент скоро прибудет в Амстердам, — сказал Юсуф. — Ему поручено предпринять все необходимые шаги, чтобы добраться до бриллианта.

— Мы делаем все возможное, — сказал Нортон. — Но в те сроки, которые вы назвали, мы не можем достать бриллиант.

— Всегда очень жаль, если погибают невинные. Ваша страна совсем недавно пережила ужасный кошмар. А теперь он надвигается на мою родину.

— Я полагал, что вы из тех благородных людей, кто хочет остановить Аль-Кайду, остановить всех, кто порочит Коран, прикрываясь им, чтобы убивать невинных.

— Так и есть, — сказал Юсуф. — И я надеюсь, что смогу что-то изменить, предоставив вам необходимую информацию.

— Но готовы на это, только, если цена вас устроит.

— Майор, не оскорбляйте меня. Деньги, которые я получал прежде, были не ради личных нужд. Они пошли на то чтобы накормить людей и поднять нашу искалеченную войной страну. Но в данном случае речь идет о нашей чести. Setarehe Abi Rang нужно вернуть в корону, пока мир не узнал, что нам приходилось лгать все эти годы.

— Похоже, что вами движут не столько религиозные мотивы, сколько ложный патриотизм, — сказал Нортон. — Неужели, «честь вашей страны» стоит миллионы жизней?

— Вам неизвестно значение чести. Вы ведь не посылаете бессчетное число юных бойцов воевать за честь и патриотизм?

Повисла пауза.

— Посылаем, — признал Нортон, — но наша цель — справедливость, а не спасение властных авторитетов от позора.

— Я бы не стал дискутировать с вами о справедливости, — произнес Юсуф. — Слишком много людей на моих глазах погибло от американских бомбежек.

— Мы делаем все необходимое, чтобы поддерживать мир.

— Да, уверен, в этот раз вы так и сделаете. Достаньте мне камень, майор. Время идет. Взамен вы получите… мирное положение.

Археологический музей Алларда Пирсона, Амстердамский университет

Двенадцатое февраля, вторник

Воодушевленный, Рафи вошел в свой загроможденный книгами кабинет. Открыл браузер, проверил почту, как он делал это каждое утро перед занятиями, проходясь по череде обычных писем по академическим вопросам, от студентов. Он прибыл на работу гораздо раньше обычного, надеясь урвать пару часов для себя. Наконец он нашел то письмо, которого с волнением ожидал. Ответ внука Мозэка Левина. Вернувшись из Берлина, Рафи потратил не один час на то, чтобы отыскать следы Левина и наткнулся на сайт, который внуки посвятили своему знаменитому деду. Рафи воспользовался помещенной в разделе «контакты» ссылкой на электронный адрес, и с тех пор пребывал в беспокойном ожидании. Сайт был на английском и, очевидно, предназначался интернациональной аудитории, профессор полагал, это значило, что трудностей в общении с потомком Левина не возникнет.

Байят закрыл дверь и вернулся за рабочий стол. Он достал небольшой желтый блокнот и остро наточенный карандаш, набрал номер, который дал ему внук знаменитого еврея. Пока шли гудки, Байят рассеянно рисовал на листке. Когда женщина сняла трубку, в блокноте появился очень неплохой эскиз Setarehe Abi Rang в натуральную величину.

— Здравствуйте. Могу я поговорить с Павлом Левином? — спросил он по-английски.

Через мгновение трубку передали мужчине.

— Павел. Слушаю. Кто говорит?

— Господин Левин, это профессор Байят из Амстердамского Университета. Это я прислал вам письмо о вашем деде.

— Понятно, профессор. Чем я могу вам помочь? — мужчина говорил с жутким чешским акцентом. Рафи едва разбирал слова.