Три мужа и ротвейлер - Наталья Александрова Страница 25

Позже я поехал к академическому руководству, пыталсяобъяснить, что вмешательство полуграмотных специалистов" в научную работунедопустимо, но все, к кому я обращался, отводили глаза и говорили, чтоинтересы государства требуют строжайшего соблюдения режима секретности. И ничегоподелать с этим нельзя.

Я смирился с присутствием специалистов", смирился спостоянными проверками и чуть ли не с обысками, смирился даже с тем, что кто-тоиз моих учеников — тайный осведомитель… Я продолжал работать, а работа для менявсегда была важнее всего.

Мне следует объяснить, какие именно результаты, полученные влаборатории, вызвали повышенный интерес тайного ведомства. Дело в том, что мызанимались разработкой препарата, который должен был способствовать нормальномуразвитию мозга и центральной нервной системы у детей со значительными мозговымипатологиями, вызванными наследственными факторами или тяжелыми родовымитравмами.

Мы достигли уже заметного прогресса, когда обнаружили, чтоподопытные животные начинают проявлять весьма необычные качества.

Крыса, которая была помещена в клетку рядом с кормушкой,сумела непонятным образом переместить корм в свою клетку, которую она непокидала. Обезьяна уверенно выбирала коробку с фруктами — не в процессеобучения, а сразу же, как только оказывалась в комнате для экспериментов. Мышинаходили выход из лабиринта в нереально короткое время.

Проследив за лабораторной крысой, мы увидели, как онавнимательно уставилась на недоступный ей корм, и он внезапно начал медленнодвигаться по направлению к ее клетке… Налицо был явный факт телекинеза.

В случае с обезьяной мы поставили несложный эксперимент:если в комнате находился лаборант, который знал, в какой именно коробке лежатфрукты, — обезьяна тут же находила нужную коробку, если же экспериментаторсам не знал, какая коробка с сюрпризом", — то и обезьяна не могласразу ее найти. Таким образом, можно было предположить, что имеет местотелепатия…

Эти необычные свойства сохранялись у подопытных животных втечение двух часов после приема нашего препарата. Именно эти результаты такзаинтересовали небезызвестное ведомство.

Меня же никогда не интересовала психология, я разрабатываллекарство, которое могло бы помочь больным детям, и его побочные действияинтересовали меня постольку, поскольку они могли причинить вред потенциальномупациенту. Более того, я относился к странным результатам экспериментов сизвестной долей недоверия, вполне естественным для серьезного ученого. Однакодесятки достаточно аккуратно поставленных опытов убедили меня в том, чтостранный косвенный эффект имеет место, и хотя результаты лежали за пределамимоих научных интересов, они так серьезно меняли все представления современнойнауки о мозге, что я не мог от них запросто отмахнуться.

Однако моего куратора" результаты опытов интересовалиотнюдь не в научном плане, а только с точки зрения их возможного применения вработе его тайного ведомства — для использования в разведке, шпионаже и томуподобном. Поэтому он категорически запретил какие бы то ни было публикациинаших результатов и обсуждение их с коллегами по биохимической науке.

Ослепленный возможностью продолжения интереснейшихисследований, я на какое-то время закрыл на все глаза и продолжал работать надпрепаратом.

Через некоторое время Г, привел в лабораторию группу добровольцев,на которых он хотел испробовать действие препарата. Я пытался убедить его, чтоВ-17 (так мы называли основной на тот момент вариант препарата) еще не проверендостаточно полно, что от него могут появиться нежелательные клиническиепоследствия, однако Г, не хотел и слушать моих аргументов — для него главнымбыло то, что только на людях он мог достоверно и точно проверить возможностьчтения и передачи мыслей на расстоянии, это особенно интересовало его в нашейработе. Надо признаться, что и сам я был настолько заинтересован в нашихэкспериментах, что легко дал себя уговорить. Единственным оправданием мнеслужит то, что Г., если бы я не согласился, воспользовался бы своей властью ивозможностями своей организации, чтобы проводить опыты, несмотря на мой отказ вних участвовать.

Опыты на людях дали ошеломляющие результаты. Если в случае сживотными мы могли сомневаться в факте телепатии, а явление телекинезанаблюдалось только у крыс, то эксперименты на людях — классические серии накартах Зеннера — неопровержимо доказали, что препарат В-17 в течение некотороговремени после приема дает совершенно отчетливое проявление эффекта телепатии,причем проявлялась способность как к восприятию информации, так и к передаче еена расстояние. Эффект наблюдался на расстоянии нескольких метров и не исчезалпри установке различных экранов. В процессе эксперимента выявились добровольцыс большей или меньшей способностью к телепатии, некоторые показывали простофантастические результаты, но хотя бы в слабой степени эффект препарата В-17проявлялся у всех участников эксперимента. По ходу нашей работы мой кураторпроявлял все большую нетерпимость, вмешиваясь в ход научной деятельности. Ещебольше проблем возникало у меня с одной из его сотрудниц, некоей А. Р. Этаженщина неоднократно заставалась мною и моими сотрудниками за попыткамиобыскивать в наше отсутствие лабораторные шкафы, она вскрывала столысотрудников, переснимала записи. Я пытался апеллировать к академическомуруководству, но мне всякий раз со вздохом отвечали, что интересы безопасностигосударства превыше всего, и ничего, к сожалению, поделать нельзя — поэтомуидите, Валентин Сергеевич, и спокойно работайте.

Чаша моего терпения переполнилась, когда я с абсолютнойточностью убедился, что частый прием В-17 приводит к негативного родаизменениям в коре головного мозга и наносит здоровью человека ощутимый вред.

Я потребовал немедленно прекратить эксперименты и продолжитьработу над препаратом с целью устранения побочных эффектов, а опыты ставитьтолько на лабораторных животных — но Г, словно с цепи сорвался: онкатегорически отказывался прекратить эксперименты и настаивал на увеличениитемпа работ. Как я ни был далек от их интриг, у меня все же появилось ощущение,что генерал Г, ведет свою собственную игру, независимо от руководства.

Естественно, времена изменились, в обществе произошлиперемены, и могущество организации, в которой служил Г., несколько поубавилось.

В моей жизни в то время тоже произошли печальные перемены.Внезапно умерла моя горячо любимая жена. Это явилось для меня огромным ударом,потому что я в мыслях своих никогда не держал, что переживу ее. Эта женщинадавала мне не только свою любовь, но и силы жить и работать. Я благодаренсудьбе за то, что мы были счастливы двадцать лет…"

Я оторвалась от рукописи Валентина Сергеевича и перевелавзгляд на мамин портрет.

Знала ли она про таинственный препарат?

Очевидно Знала, но не все, она умерла раньше… Взгляд мойпереместился на часы, и я с изумлением увидела, что уже пять. Следовалоотложить записки и собираться на встречу с Эриком. Я наскоро подкрасилась,расчесала волосы и в раздумье остановилась у платяного шкафа. С одной стороны,следовало одеться поприличней — не в джинсах же идти к мужчине, с которым уменя мало-помалу установились какие-то отношения. С другой стороны, свидание уменя было явно деловое. Так что я с сожалением отбросила мысль о черномтрикотажном платье, которое мне очень шло — во-первых, к нему нужен былсоответствующий макияж и туфли, а во-вторых, платье так обтягивало фигуру, чтолюбой мужчина мигом забывал о делах (это не мое утверждение, а Олега, а онникогда не врет).