Рождественский экспресс  - Дэвид Бальдаччи Страница 25

– Так купи другие.

– Эти стоили четыреста долларов!

Макс пристально поглядел на него:

– Сколько именно я тебе плачу, Кристобаль?

Молодой человек сглотнул и нервно посмотрел на босса:

– Я откладывал на них целый год.

– Угу. Слушай, со свадьбой все улажено.

– Замечательно, сэр. Вы гений.

– Как ты каждый раз утверждаешь… Так, задание ты получил. Чтобы никаких ошибок.

– Я когда-нибудь подводил вас, мистер Пауэрс?

– Да, знаю, но пойми: никто не идеален, я просто не хочу, чтобы в первый раз ты провалился на этом задании. Ясно?

– Понимаю, сэр.

– Ты хороший парень, но когда мы приедем в Лос-Анджелес, я урежу твою зарплату.

– Почему, сэр? – спросил ошеломленный Кристобаль.

– Потому что даже я не трачу по четыреста баксов на солнечные очки, вот почему.

* * *

Том лежал на кровати и разглядывал дно находящейся над ним койки. Он ненадолго заснул, но теперь совершенно проснулся. Он встал и достал блокнот, однако ручку найти не сумел. Затем обыскал все купе, но ручка не обнаружилась. Она имела для него особое значение: Элеонора подарила ее после их первого совместного путешествия за границу. Наконец журналист отчаялся искать и, услышав музыку, вышел в коридор. Мелодия доносилась из купе Агнес Джо; дверь была открыта, свет включен. Он подошел к порогу и украдкой заглянул внутрь. Агнес Джо сидела полностью одетая, а на складном столике рядом с ней стоял подключенный к розетке старинный электропатефон. Он узнал песню: «Тихая ночь». Агнес Джо повернула голову, заметила его и, по-видимому, немного смутилась:

– Надеюсь, музыка тебе не мешает.

– Да ладно, что может быть лучше рождественских песнопений в рождественскую неделю?

– Пение в компании Тайрона привело меня в особое настроение. Я беру этот маленький патефон с собой повсюду. Он принадлежал моей матери. Можешь войти и тоже послушать.

Мгновение поколебавшись, Том сел на кушетку. Похоже, женщине не помешала бы компания.

Она тепло посмотрела на него:

– Реджина рассказала, как ты помог ей с мерзким юристом. Ты сегодня сделал доброе дело, Том. Вел себя как ангел-хранитель.

– Ну, недаром говорят, что под Рождество появляется необычайно много ангелов-хранителей.

– Никогда не слышала. Ты это сам только что придумал?

– Вообще-то, думаю, да.

– Хотя эта идея радует.

Они сидели и слушали веселые рождественские песни. Купе пахло сиреневым мылом и было очень уютным. Лэнгдон заметил битком набитый вещевой мешок между стулом и стеной, отчасти укрытый одеялом. Когда он оглянулся, Агнес Джо пристально смотрела на него с печальным выражением лица. В ту же секунду мимо по коридору прошло семейство: мать, отец и двое детей. Они смеялись, а мальчик чуть пританцовывал и едва не упал.

– Приятно быть в поезде под Рождество. Люди в хорошем настроении. Отправляться в такое путешествие семьей просто замечательно, – сказала Агнес Джо.

– Так почему вы не проводите Рождество с родными?

– Девушка не придет, если ее не пригласить на вечеринку, не так ли?

– Значит, вы с дочерью не ладите?

– Я с ней вполне лажу. А у нее, похоже, есть ко мне претензии.

– Прошу прощения, Агнес Джо. Искренне сожалею.

– Впрочем, в поезде я завела множество друзей.

– Как там сказала дама в вагоне-люксе: друзья – одно дело, а родные – совсем другое.

Женщина улыбнулась:

– Вязальщица Паулина? Да что она вообще знает? И, к слову, я в жизни не видала такого уродливого свитера.

Сделав паузу, она добавила:

– По мне, семья там, где ее найдешь. Нужно только поискать. Взять хотя бы тебя.

– Что вы под этим подразумеваете?

– Я про ту даму-киношницу, Элеонору. Это та самая Элеонора из прошлого, верно? Единственная любовь всей твоей жизни?

– Теперь мы даже не друзья.

– Однако могли бы стать. И намного больше, чем друзьями.

Он покачал головой:

– Нет. Слишком поздно.

– Тут ты ошибаешься, – она проигнорировала его озадаченный взгляд и продолжила: – Я повидала достаточно на своем веку, чтобы точно знать, что пара, способная сделать жизнь друг друга настолько несчастной, должна испытывать очень сильные взаимные чувства.

Том поблагодарил Агнес Джо за музыкальную интерлюдию и вернулся к себе. Однако он не намеревался тратить время попусту на то, чего, очевидно, никогда не случится. Он уже лишился Элли однажды, и это его полностью опустошило – годы спустя последствия все еще отзывались мучительно. Он не собирался рисковать и снова испытать такую боль. Прошлое мертво, о возрождении не может быть и речи. Том уже смирился с судьбой, когда в дверь просунулась голова отца Келли:

– Случайно, не видели серебряный крест?

– Нет, а что, вы его потеряли?

– Во всяком случае, не могу найти.

– Странно. У меня пропала ручка.

Священник пожал плечами и ушел, а у Тома зазвонил телефон. Он посмотрел на часы и понял, что уже за полночь. Лэнгдон нажал на кнопку «ответить»:

– Привет.

Звонила Лелия из Лос-Анджелеса:

– Я отслеживала твой маршрут через Интернет. Согласно расписанию ты сейчас в Питтсбурге, верно?

Том посмотрел наружу и попытался разглядеть табличку станции, благо поезд замедлял ход. Несколько секунд спустя он ее увидел: Коннелсвилль, Пенсильвания. Они находились далеко от Питтсбурга. Должно быть, сделали еще остановку, пока он спал.

– Так ты в Питтсбурге, верно? – повторила вопрос Лелия.

– Ага, отсюда виден стадион. Помнишь ту потрясающую команду «Стилерз» ^[28] из семидесятых?

– Не слежу за бейсболом. Но я точно знаю, что ты сейчас должен быть в Питтсбурге.

– «Стилерз» – футбольная команда. И ты понимаешь, что у меня сейчас уже за полночь?

– Как ты можешь спать в поезде? Разве там не слишком шумно и не трясет?

– На самом деле поездка проходит прекрасно, и я сейчас спал, – солгал он.

– Можешь разложить вещи прямо здесь, Эрик, – обратилась к кому-то Лелия.

– Эрик? Кто такой Эрик? – спросил Том.

– Мой СТТ.

– СТТ? Звучит как название болезни.

– Специалист по терапии тела. Здесь такое очень популярно.