Под Большой Медведицей - Павел Кренев Страница 24

Николай поднял с земли лицо, стянул с него маску, и лейтенант увидел его глаза.

Глаза, наполненные ужасом.

– Это она, – прохрипел или простонал Николай.

– Кто она? – оторопел Нефедов.

– Моя жена.

Оставив винтовку, Гайдамаков вскочил, побежал к бетонному кольцу.

Нефедов пришел к нему не сразу. Он ничего не мог понять. Куда это сорвался майор, почему он бросил свою винтовку? Зачем и куда он бежит безоружный?

Отовсюду могут стрелять! Какая жена, откуда она здесь взялась, в Молдове? Тем более что Гайдамаков совсем и не женат. Сам же рассказывал.

Держа автомат наизготовку, высматривая каждый куст, Нефедов приблизился к Гайдамакову.

Тот сидел в траншее скрючившись, низко склонившись. Тело убитой снайперши уже было вытащено им из амбразуры. Голова ее лицом вверх лежала на коленях Николая. Он гладил ее щеки и что-то шептал. Плечи тряслись.

Нефедов заметил, что на лице убитой – улыбка. Это было счастливое лицо.

Как будто перед своей смертью она увидела впереди что-то радостное, родное…

Все это было куда как странно и опасно.

Лейтенант шарил глазами по окрестным кустам. Он ждал нападения.

Говорили, что охрана должна быть. Очень возможна засада, внезапная стрельба…

Его пугало поведение Гайдамакова. Похоже было, что майор сошел с ума. Наверно, у снайперов, постоянно убивающих людей, это бывает.

– Товарищ майор, Николай Сергеевич, нам возвращаться надо. Здесь опасно.

Гайдамаков, стоя на корточках в траншее, качался взад и вперед, он что-то мычал.

Наконец он поднял на Нефедова глаза. В них стояли слезы и нечеловеческая тоска.

– Это моя жена, понимаешь?! – повторил Николай и снова склонился над убитой.

– Как ты здесь оказалась? Откуда ты здесь? – хрипло бормотал он.

Конечно, он сошел с ума.

Надо было что-то предпринимать. Бросить майора лейтенант не мог.

Он спустился в траншею, повесил автомат на шею и, взяв Гайдамакова двумя руками за подмышки, стал резко тянуть вверх, из траншеи.

Тот вяло, обессиленно упирался, никак не хотел оторвать свои ладони от лица лежащей на земле убитой женщины.

Вытащенный из траншеи Гайдамаков не мог идти сам или не хотел.

Нефедов, крепкий парень, с большим трудом взвалил Николая к себе на спину и понес к своим. На другом плече он нес автомат и снайперскую винтовку.

Извещенные по рации спецназовцы встретили его на половине пути, вместе донесли Гайдамакова до лодки.

– Что с ним? – спросили они Нефедова. – Он ранен?

– Нет, не ранен, – хмуро ответил Виталий.

– Тогда что же случилось?

– Не знаю, – сказал лейтенант.

Он и в самом деле не знал, что отвечать.

– Слушай, Нефедов, – сообщил командир спецназовцев, – а задачу-то вы выполнили! Нам по рации сообщили: у манекена, который ехал вместо Лебедя, дырка в голове. Ваша убитая его продырявила. Классно стреляет, стерва!

– Стреляла, – вяло поправил Нефедов.

Они уложили Гайдамакова на заднее сиденье лодки. Тот был невменяем.

А у десантников было хорошее настроение. Боевую задачу они выполнили, хотя охраны и не оказалось. Все, наверное, теперь получат поощрение.

Охраны у Линды Шварцберг действительно не было. Она, как всегда, работала одна.

Ей нужно было заработать больше денег для своей семьи.

20

По результатам проведенной операции генерал-майор Александр Иванович Лебедь проводил совещание. Участниками его были те же генералы и офицеры, которые присутствовали при постановке задач.

– Поздравляю всех нас, – сказал генерал собравшимся. – Силами и средствами армии уничтожен снайпер, который длительное время терроризировал население Тирасполя и расположенные в этом районе воинские части.

Бас Лебедя гудел и заполнял все пространство большого кабинета. Каждый из военнослужащих 14-й армии боялся услышать этот громоподобный голос, обращенный в его адрес.

Генерал редко кого хвалил, больше ругал, используя самую разнообразную лексику. В этом он был непревзойденный мастер. Но сегодня – другой случай. Сегодня Александр Иванович хвалил, поэтому никто сильно не нервничал.

– Он и меня чуть не прихлопнул. Да и прихлопнул бы, если бы наша разведка не сработала. Вы же видите, как он манекена этого искромсал. Вот переполох-то был бы! А траур-то какой!

Его иронии никто не поддержал. Все остались с серьезными лицами.

Лебедь помолчал, постучал по столу спичечным коробком, покачал головой:

– Да, опасный был враг. А стрелок какой! Точно в цель, на такой скорости, на большой дистанции.

Несмотря на реальную суровость, генерал всегда чутко, без каких либо амбиций, относился к рядовому и сержантскому составу. Вот и сейчас:

– А как был защищен водитель «Волги»? Пуля могла и его задеть.

Выступил начальник штаба дивизии подполковник Самохвалов:

– Эту опасность мы предусмотрели, товарищ генерал. Хозяйственный отдел нашел два пуленепробиваемых стекла. Поставили перегородку, она сработала.

– Молодцы, что тут скажешь! Так бы всегда работали. – Он опять помолчал и сказал: – Я говорил по этому поводу с Москвой. Москва согласна наградить отличившихся в операции. Кроме того, будем готовить представления и приказ о награждении на моем уровне. Молодцы, в самом деле, молодцы! Теперь можно будет не прятать глаза от населения.

Он вдруг встрепенулся, обвел всех взором и недоуменно спросил:

– А где главный виновник нашего сегодняшнего торжества, который всю основную работу-то и выполнил? Где этот толковый майор, тот самый снайпер?

Кто знал ситуацию, потупил голову.

– Не вижу я его. Почему отсутствует? Кто доложит?

– Разрешите мне. – Из-за стола поднялся командир дивизии генерал-майор Яковлев. – Майор Гайдамаков не может присутствовать. Он в госпитале.

– Он ранен? Что с ним? Я уже согласовал вопрос о награждении его орденом Красной Звезды.

Комдиву не хотелось поднимать тяжелый вопрос. Он тоже знал и уважал Гайдамакова как мастера своего дела. Но надо.

– Он не в себе, товарищ генерал-майор. Не хочет ни с кем разговаривать.

Яковлев замолчал.

Лебедь стал нервничать. Его бас перешел на более звучную ноту:

– Расскажите, в конце концов, что случилось? Яковлев поморщился, порывисто махнул рукой.

– Я уверен, что это не преступление Гайдамакова, это его трагическая ошибка, но снайпер, то есть снайперша, которую он подстрелил, оказалась его сожительницей.