Паутина судьбы - Валентин Пушкин Страница 24

– Ну, он уж совсем оборзел, – засмеялась бывшая главная редакторша. – Надо же хоть кому-нибудь ему об этом напомнить…

– Бесполезно. У этих людей отсутствует такое качество, как порядочность.

Когда они вышли на поверхность, Морхинин взял Аллу Константиновну под наполненный силой локоть и сказал:

– А возьму-ка я вон в том фирменном магазине бутылочку шампанского… Как вы к этому отнесетесь? Вы не против, надеюсь, отметить издание моего «Карпини»?

– Я не против, тем более… Вот видите этот большой дом с архитектурными излишествами? Я здесь живу в трехкомнатной квартире… с престарелой тетушкой. Но она сейчас на даче.

– Поразительно удачно судьба расположила все в этот день, – расплылся в улыбке бывший хорист.

– Могу добавить: муж развелся со мной по принципиальным мотивам. Он улетел два с половиной года тому назад в Австралию, однако не долетел.

– Катастрофа?

– Нет, он познакомился в лайнере со стюардессой и заспорил из-за этой стюардессы с каким-то гонконгцем. А тот взял и ударил его по горлу ребром ладони в стиле не то шаолиньского ушу, не то какого-то муай-тай. В результате мой бывший муж погиб, так и не долетев до Австралии.

– Интереснейшая история. Прямо просится на бумагу.

– Это когда вы задумаете писать книгу про дураков.

Квартира оказалась прекрасно обставлена в стиле развитого социализма с добавлением некоторых новых примет западного разложения. Посидев за быстро сервированным столом, выпив шампанского и послушав из магнитофона томное мяуканье милых французских песенок (хозяйка не любила американскую попсу), Морхинин сделал некоторые попытки потанцевать с Аллой Константиновной, надеясь приступить к началу уже определенного обольщения. Постепенно он снял пиджак, ослабил галстук и прислонился губами к белой шее главного редактора.

Алла Константиновна усмехнулась и сказала просто:

– В нашем умудренном возрасте вряд ли стоит тратить время на флирт.

– Как скажете, – слегка удивился Морхинин. – Сразу раздеваться?

– Да, конечно, – засмеялась Алла Константиновна. – Вот ванная комната, если хотите… Я сейчас. Раскрывайте постель.

Она ушла, в ванной зажурчала вода. Морхинин слегка волновался, подумывая о своей предстоящей близости с такой парт нершей. Что-то в поведении пышной и могучей женщины его смущало, какое-то подсознательное чувство обращало внимание на ее некую недосказанность. «Муж развелся по принципиальным мотивам…». Он разделся, прилег и с любопытством слушал, как прекратила литься вода и послышались шаги хозяйки.

Алла Константиновна вошла, не прикрытая ничем, кроме легкой простыни с рисунком лиловых ирисов. Она медленно спустила с плеч свое прикрытие, и Морхинин увидел бюст, напоминающий кустодиевскую «Русскую Венеру», да и остальное было, казалось, скопировано с этой знаменитой картины.

– А такое ты видел? – спросила странным голосом Алла, поворачиваясь к нему задом и обнажая ягодицы, которыми могла обладать только русская богиня любви.

– Ты потрясающая женщина, – пробормотал Морхинин, привставая, чтобы приблизиться к этому телесному феномену, внезапно оказавшемуся ему доступным.

Но в самом начале этого фантастического соития послышались звуки открываемой ключом входной двери… Женщина в длинном плаще с сумкой через плечо вошла стремительно и направила на Морхинина пистолет.

– А ну вон отсюда, придурок! – крикнула она злобно. – Надевай штаны и выметайся, если хочешь жить! Я не шучу!

Блаженно постанывающая Алла оглянулась.

– Опять ты мне все испортила, Ирка, – сказала она с досадой. – Черт тебя принес! Мне этот мужчина нравится…

– Ты меня доведешь! – снова крикнула вошедшая резким птичьим голосом. – Я убью сейчас твоего хахаля, тебя… и себя…

Он постарался одеться скорее. Сумасшедшие глаза дамы в плаще и пистолет в ее трясущейся руке ему очень не нравились.

– Вы бы убрали пистолетик-то… Я уже ухожу… – буркнул Морхинин. – Спасибо за прием, Алла Константиновна, – все-таки заключил, уходя.

– Это моя школьная подруга Ирина чудит, – произнесла, словно в оправдание, главный редактор издательства «Крок-пресс».

– Не подруга, а любовница, – каким-то скрежещущим хрипом перебила хозяйку дама в плаще, все еще направляя пистолет на Морхинина.

Он вышел на лестничную площадку и, спустившись на четыре этажа, присел на ступеньку. «Ну и времена настали», – увидев в бане голого негра, сказала дочь персидского царя»… «В милицию заявить, что ли? – думал он, стараясь унять гнусную дрожь. – Только что мог получить пулю от лесбиянки, чего явно не хватало для завершения литературного успеха».

Попытка иронизировать при этаком убийственно-забавном положении не очень ему помогла. Чувствовал он себя прескверно. Наконец вышел из подъезда, потащился домой. Ругался по пути и сам себя попрекал: «Нет, брат, это тебе предупреждение, неуемный ты грешник, старый волокита… Есть у тебя Тасенька, хорошая, милая, заботливая. Вот и люби ее. Пора дурь-то из башки выбросить».

Несколько дней Морхинин раздаривал в Неформатной группе своего «Карпини». Потом настала очередь редакции газеты «Московская литература». Там Микола Лямченко собрал небольшое общество своих приятелей – прозаиков и поэтов, которых Морхинин поил водкой и самодовольно вручал им новый роман с дарственными надписями. После чего Лямченко провозгласил официально:

– Даю тебе рекомендацию в члены Союза писателей. Еще одну возьми у какого-нибудь мэтра – не у чиновника вроде нашего Лебедкина, а у настоящего писателя. Наведайся-ка к главреду журнала «Столица» Волосатову Сергею Ивановичу. Хороший писатель. Мужик культурный, да еще сидел за христианские убеждения. Из-за этой отсидки власть имущие его уважают как пострадавшего от тоталитаризма.

– Вообще-то кому нужно это членство? – сказал презрительно критик Селикатов. – Раньше была могущественная организация. Была литературная жизнь. Пусть под контролем идеологии, но все талантливое, яркое, неординарно обязательно отмечалось. Член Союза писателей имел массу льгот, издательство «Совпис» делало предпочтение для членов Союза… А ныне кроме чиновников, которые сдают оставшуюся площадь в аренду разным агентствам и устраивают творческую показуху, больше ни шиша, – Селикатов небрежно махнул рукой.

– Ты не прав, Борис… – Лямченко валял дурака (Селикатова звали Петр). – Помните, как на заседании еще не разгромленного Верховного Совета один государственный старик сказал другому старику, будущему президенту России, приготовленной на заклание: «Ты не прав, Борис!» Вступай в Неформатный Союз писателей, Валерьян. Солидно!

Морхинин поехал на Арбат в редакцию толстого журнала «Столица». Ее главный редактор Волосатов был нервный болезненный человек, формально возглавлявший журнал, но старавшийся не тратить здоровье на словесные баталии среди молодых сотрудников. Морхинин подарил Волосатову свои романы, извинился, что они не православно-патриотического содержания. Но бывший ЗК за веру Христову только улыбнулся и написал ему рекомендацию.