Когда меня не стало - Анна Данилова Страница 24

– Это все только слова, Белла. – Савельев похлопал себя по животу. – Ну спасибо вам, ребята. За такие харчи я теперь буду работать только на вас. Кстати, я узнал кое-что о Сосновской. Я просмотрел ваш списочек, подключил своих ребят и выяснил, что это не женщина, а сущий дьявол. Но, как говорят мои орлы, она красива до умопомрачения. За ней, видимо, кто-то стоит. Внесли крупный залог в размере пятнадцати миллионов, и теперь эта тигрица гуляет на свободе и ждет суда. Два адвоката, которых она нанимала, после смерти твоего мужа, Белла, отказались вести дело. Ведь она, похоже, продавала девчонку…

– Да это мы уже знаем. Меня интересует, где она сейчас и чем занимается?

– Да ничем. Она безработная.

– А это правда, что у нее однокомнатная квартира?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками Савельев. – Но чувствую сердцем, что отпустят ее. У меня нюх на такие дела. Не допустят, чтобы ее посадили…

– Кто не допустит, не поняла?

– Как кто? Те, на кого она работает.

– И это называется суд?

Белла встала и принялась мыть посуду.

– А что же вы меня про Парсамяна не спрашиваете? Я ведь и про него узнал.

– Насчет Парсамяна, я думаю, беспокоиться не стоит, – сказала Белла, – вряд ли Макса могли убить из-за какой-то там девчонки…

– А вот и не скажи… Любопытную вещь я услышал, однако. Девчонка до того, как у нее все это вышло с Гариком, братом Давида, встречалась с мужчиной постарше ее… А он полгода как отсидел. Суд-то отложили по ходатайству твоего мужа, Белла. Вернее, из-за нескольких ходатайств. Макс настаивал на назначении психолого-психиатрической экспертизы, кроме того, он заявил, что волосы, к примеру, которые были найдены на сиденье машины, где было якобы совершено насилие, были изъяты с нарушениями уголовно-процессуального кодекса, то есть без свидетелей… И волосы с лобка потерпевшей были срезаны не врачом, а вообще непонятно кем… Короче, схалтурили ребята… Твой муж был профессионалом, мимо него это не могло пройти незамеченным. Короче, возник вопрос: а было ли вообще совершено изнасилование? Дело в том, что врач, к которому обратилась девица, как выяснилось, ее дальний родственник. Ее могли лишить девственности за пару-тройку дней до ее встречи с Гариком, но тот, кто переспал с нею до него, мог надоумить девицу, как выманить деньги у Парсамяна. Это сейчас встречается сплошь и рядом. Уверен, Парсамян предлагал ей деньги, но тот, кто задумал всю эту историю, счел сумму недостаточной. Предложи Парсамян ей побольше, думаю, она забрала бы свое заявление назад. Такие дела.

– Надо посоветовать Давиду, чтобы он съездил к девице да и заплатил эти деньги… – предложила Белла, но тут же спохватилась: – Вот черт, а кто же ему это скажет?

– Белла, ты меня удивляешь! – воскликнул Григорий Александрович. – Неужели ты не знаешь Парсамяна? Или ты думаешь, что он не понимает таких простых вещей?

– Тогда в чем же загвоздка?

– Не знаю. Вполне вероятно, что, пока мы с вами здесь разговариваем, Давид стоит перед дверью этой нахальной девицы и собирается предложить ей откупные.

– Я поняла, вы хотите мне сказать, что этим делом и вовсе не стоит заниматься…

– Я такого не говорил, – возразил Савельев, – мне лично покоя не дает этот парень, с которым она сейчас встречается. Могло такое случиться, что Макс отыскал его и попросил по-хорошему объяснить девице, чтобы она забрала заявление… Мне надо еще выяснить, нет ли на личных вещах «потерпевшей» отпечатков пальцев этого уголовника. И взять анализы у этого типа. Словом, Макс наверняка добрался до него и пообещал устроить ему веселую жизнь, если они не прекратят это дело.

– А вы не могли бы дать мне адрес этой девицы? И Сосновской заодно.

– Сделаем так: я сейчас поеду к себе, дам ребятам задание, а потом перезвоню вам и скажу, что знаю.

– Тогда сразу узнайте и адрес Линевых.

– Я все помню.

Он ушел, в квартире стало тихо.

– Который час? – спросила Белла.

– Восемь, – ответил Григорий Александрович.

– У вас очень усталый вид, – заметила она. – Вы, наверно, уже сто раз пожалели, что связались со мной.

– С чего ты взяла?

– Чувствую. Была бы у меня машина, я бы прямо сейчас отправилась к Сосновской. А так… приходится беспокоить вас.

– Ну и беспокой на здоровье.

– И все-таки: зачем я вам?

– Ты и сама все понимаешь.

– Да нет, я просто делаю вид, что понимаю. Вы вот тратите на меня сколько времени… Неужели у вас, кроме меня, никаких дел нет? Или вы в отпуске?

– Не то чтобы в отпуске… Просто ты была в таком состоянии, что я не мог оставить тебя одну. А теперь, когда тебе стало чуть получше, я уже завтра оставлю тебя на какое-то время… Конечно же, у меня есть дела. У меня масса дел. Стоит только что-то упустить, остановиться – и откуда ни возьмись появятся проблемы. Я рано утром поеду на работу, приведу в порядок бумаги и часам к трем вернусь домой. Я бы оставил тебе машину, но у тебя могут возникнуть неприятности с документами…

– Что верно, то верно. Ни прав, ни паспорта, ничего-то у меня нет. Бомжиха, одним словом. Свалка – вот мое настоящее место.

– Не грусти. Все образуется. Можно я тебя поцелую?

Она сначала подумала, что ей это послышалось, но по взгляду, каким Григорий посмотрел на нее, она поняла, что нет.

– Поцелуйте, если вам станет от этого легче. – Белла приблизилась к нему, зажмурила глаза и подставила ему щеку. И тотчас почувствовала, как он берет ее за плечи и притягивает к себе, как жадно целует в губы.

– Все, хватит. У нас дела… – Она нахмурилась и, испытывая легкое головокружение, вышла из кухни. – Так мы едем к Сосновской или нет?

* * *

Белоглинская – длинная и чистенькая улица в самом центре города. В этот теплый июльский вечер она вся светилась золотистыми уличными фонарями, а некоторые деревья мерцали тончайшей сетью электрических ламп, спрятанных среди листвы. В летних кафе, расположенных одно за другим по обе стороны улицы, было много посетителей. Кто-то пил пиво, заедая его солеными орешками, кто-то просто курил, сидя в уютном белом ажурном кресле и наблюдая за прогуливающимися парочками. Здесь можно было встретить и одиноких холостых мужчин, коротающих время за стаканом вина и не дающих себе даже труда поволочиться за женщинами, и беззаботных студентов, просаживающих последние рубли на легкую выпивку, и совсем еще юных девушек, надеющихся встретить в этом праздном месте мужчину на всю жизнь, но скорее всего – лишь на ночь. В совершенно определенном месте собирались проститутки. Они мало чем отличались от остальных представительниц своего пола, разве что были чуть ярче накрашены и пошикарнее одеты. Это были дорогие девушки, работающие на хозяев и отлично знающие свою цену.

Оставив машину на соседней улице, Белла с Григорием Александровичем остановились возле столика кафе, располагавшегося на первом этаже дома номер 37, и некоторое время постояли, проникаясь атмосферой ночного города.