Сукин сын - Вера Коркина Страница 24

Для Гены Постникова день оказался чреват катастрофами. Возле пансионата его подкараулила Тамара и объявила, что если сверток не будет возвращен, то она обо всем оповестит Лару, в том числе и о… На это он ответил, что рукопись сожжена, ее не существует, «спокойно, товарищи, все по местам, последний парад наступает…» Тамара не поверила и пообещала привести угрозу в исполнение завтра, если к концу дня сверток не вернется на место. Гена бродил злой и задумчивый, высчитывая шансы вывернуться. К Шуркиному падению с крыши и марихуане прибавились Авилов и Тамара: много засветок. Спихнул мужика с крыши, под шумок спиздил рукопись, и пиши потом протесты прокурору. Он разнервничался и пошел зазывать в лесок Зоську. Обошелся с ней неласково, но, впрочем, сама виновата, не след прикидываться вакханкой, если стукачка.

Наутро Наташу навестила Зося, на этот раз без цветов и подарков, в плотном свитере, закрывавшем шею до самых скул. Глаза — как увядшие фиалки.

— Он скотина, — повествовала Зося без всяких интонаций. — Трусы и платье повесил на дерево так, что я не могла достать. Там и висят. Шея в синяках. И еще кое-что. Сидеть не могу. Скот настоящий. Это все из-за показаний.

Зося поглядела на Наташу с упреком.

— Из-за того, что я дала показания следователю… За меня ж некому вступиться… — она отвела глаза. — Я не местная, родителей нет. Вот любой и может…

— Я тебе помогу, — пообещала Наташа. — Как выйду отсюда, мы его сразу накажем. Пока не думай. Забудь.

— А на словах так мутно, так все мутно, что не разобраться. Вот, ты, к примеру, стоишь пять рублей. Столько за тебя дают. Но ты не хочешь! Ты знаешь, что ты не пять рублей! Так что тогда делать?

— Это он тебе наплел?

— Да.

— И что же делать?

— Поменять систему. Найти такую, где ты стоишь сто долларов, или самой такую создать.

— Ну, в общем, теоретически верно, — задумалась Наташа. Первый вариант — искать другую систему — для слабаков типа Гены. Второй посерьезней… Это онтопсихология. Если поймешь себя до конца, то обязательно разрушится вся жизнь. А потом ты выстроишь свою, такую, как надо тебе, включив в нее только тех, кто необходим или совпал. Он тебя учил, как жить. Значит, неплохо к тебе относится, раз учит.

— А теперь и совсем хорошо, — Зося оттянула ворот, потрогала синяк и уныло поглядела в зеркало. Скучная зеленая девушка. Нудная, никому не нужная, как побитая собачонка. Пора менять систему. Или создавать свою. А иначе пропадешь и не за пять рублей, а бесплатно.

— Прости меня, я недодумала… Ошиблась, — перебила ее мысли Наташа. — Мы над ним тоже пошутим. Ты Александра видела?

— Кокетничала без успеха, кремень. Нина его присушила, что ли? Так поверишь в отвар из лягушачьих лапок. Я сказала, что знаю, где рукопись, а он — заплачу, и больше ничего. Никаких других предложений.

— Он не поверил, что ты знаешь, где рукопись.

— Он-то? Очень даже поверил. Потому что я знаю, где она. У этой скотины. Мне кажется, что и Александр Сергеевич теперь тоже знает. Я вначале ляпнула, потом отказалась, мол, пошутила, а он стал издеваться насчет богатого воображения. Не поверил, что это шутка…

— Зося, — Наташа встрепенулась. — Помоги мне немного. Нужно, чтобы Саша точно знал, где рукопись. В этом случае она окажется у него и…

— И что?

— Не знаю. Но самое правильное, если рукопись будет у него.

— А его не сцапают ли? — озадачилась Зося. — Скотина собирался сжечь, потому что боялся, что его сцапают. Или ты этого хочешь? — она исподтишка разглядывала Наташу. Хорошо держится, если учесть, что потеряла бойфренда и стукнули по башке.

— Его не сцапают. Он не брал, я знаю. Насчет Геннадия никто не поручится, а про Авилова я знаю, что ему рукопись не нужна. Он ее ценности не понимает… — она усмехнулась.

— Ты его не ревнуешь?

— Не ко всем. К тебе — нет.

— Немного обидно. К Нине ревнуешь, а ко мне нет… — Зося грустно поглядела в окно.

— Мы с тобой похожи. А она другой породы. Такие вцепляются насмерть.

— Нина хорошая, — вздохнула Зося. — Правильная, добрая.

— Чересчур, — Наташа поморщилась. — Даже противно, какое совершенство.

— А он сказал, что тебе это не дано.

— Саша сказал? Что именно не дано?

— Просто не дано и все. Не знаю что. Я его спрашивала, что ж, разве Нина лучше? Нет, говорит, она не лучше, просто Наталье не дано.

— Увидим, кому чего не дано. Еще не вечер, — бодро тряхнула головой Наталья.

Рукопись, грустно думала Зося, все равно что лакмусовая бумажка. Интересно, что с ней станет делать Александр Сергеевич? Сокровища потому и должны охраняться, что из-за них чуть что — поднимается сыр-бор, заваруха и всякие головы разбитые, и поломанные ребра, и синяки на шее. Лучше уж их не трогать. У государства есть силы и средства охранять ценности, а одного человека на это не хватит.

В это время Авилов, несколько взволнованный событиями, обедал в кафе. Курица, нежная и пристойно приготовленная, подогнув ножку, ожидала его внимания, а зеленый цвет салата успокаивал.

— Прошу вас, Тамара Айвазовна, — он привстал, завидев отравительницу, и пригласил за свой стол. Она села и скорбно сложила тяжелые руки с лиловыми ногтями. Дух вышибу, решил Авилов, но, встретив прямой, мрачно-трагический взгляд, усомнился в своих возможностях. Они увиделись впервые с памятного угощения, от которого Авилов едва не отдал Богу душу, но обрел мир и душевный покой. Тамара глядела на него с брезгливой ненавистью.

— Что-то случилось, что вы так смотрите?

— Я не на тебя смотрю. В себя смотрю. — У нее откуда-то взялся заметный кавказский акцент.

— Что-то там внутри плохое заметили, что наружность так кошмарно переменилась?

— Хватит кривляться, да? Говори, что нужно.

— Смените тон, мадам. Наташа в больнице вашими стараниями, я перенес мучения адские, а еще один человек по вашей милости неудачно упал с крыши. Доказательства есть. Еще одно телодвижение — и вы в неласковых руках правосудия. Социально опасным персонам место за решеткой.

— Нет у тебя доказательств, дурак, — она встала. — Нет, и быть не может. Глуп, как бабий пуп!

Тамара покинула кафе, как эскадра побежденный город. Авилову осталось тайно утешаться, что то, из-за чего греется усатая баба, у него в руках, но, слава Богу, она не знает об этом. Иначе приговор обжалованию не подлежит. Логика здесь, видимо, такова, что длинный украл у Тамары рукопись, а после встречи со следователем, который прочухал, решил избавиться от вещдока. От Тамары нужно сделать громоотвод, чтобы думала, что рукопись у придурка. Пусть там убивает, косенького не жалко. Хорошо бы Зося продолжала шутить шутки про Гену. Авилов зашел за купленной удочкой и направился на озеро перекинуться парой слов с супругом.