Мастерица провокаций, или Одной ночью перечеркнуть все в жизни мужчины - Юлия Шилова Страница 24

— Это не я молодчина, а ты. Здорово ты его сковородкой огрела. Если бы не ты, он бы нас точно застрелил.

— Да я-то тут при чем! Если бы ты не воткнула в него нож, он бы прикончил нас за милую душу.

— Если бы не твоя сковородка… Знаешь, а я и не думала, что ты такая…

— Какая?

— Просто сейчас я посмотрела на тебя совсем другими глазами. Мне казалось, что ты эдакая домашняя курица, у которой от семейных забот уже давно атрофировались мозги. А ты… Ты сейчас так действовала… Знаешь, я бы и то так не смогла…

— Не говори ерунды. Ты бы, и не смогла…

— Не смогла бы. Так броситься на пистолет! Со сковородкой! Какая же ты смелая и отчаянная. Просто молодчина, что приглядела себе именно чугунную сковородку.

— Какая ты умница, что приглядела именно кухонный нож…

Мы смотрели друг на друга и улыбались. Вдруг Ленка приставила пистолет к затылку Экрама и нажала на спуск. Прогремел выстрел.

От неожиданности я попятилась к стене и, уткнувшись в нее спиной, медленно съехала на пол.

— Лен, ты что?

— А что такого. Я его добила. Контрольный выстрел, так сказать. Чтобы знать точно, что он уже не поднимется и не посадит нас в подвал на хлеб и воду, а уж тем более не забьет насмерть. Это ему за то, что я осталась без связи и даже не знала, что случилось с моей матерью, и за то, что твоего сына травят одноклассники. Светка, я убила человека, а никаких угрызений совести не чувствую. Скорее наоборот, такое облегчение… — Ленкин голос дрожал, глаза бессмысленно бегали — она явно плохо соображала, что делает и что говорит. Не вынимая пистолета из рук, она подошла к холодильнику и заглянула в него. — Где здесь запасы спиртного? Помнится, в прошлый раз Экрам наливал мне водку из холодильника.

— Я бы тоже хотела чего-нибудь выпить, — я почувствовала, как от сильнейшего психологического стресса у меня все поплыло перед глазами.

Достав бутылку, Ленка тут же отыскала пару довольно объемистых рюмок и моментально их наполнила.

— Ты только не нюхай, а то если будешь нюхать, не сможешь выпить. Тебя просто вывернет наизнанку. Сразу пей до дна, и все. Восток — дело тонкое.

Я взяла рюмку и, не говоря ни слова, осушила ее до дна.

— Молодец. Сейчас нам станет немного полегче. Да и голова начнет работать яснее. Нужно сообразить, что же нам делать дальше. Если раньше мы могли заявиться в полицию, то теперь не можем. Я человека убила, а это дело нешуточное. Это сразу тюрьма, а то и похуже. Может, у них существует смертная казнь.

— Но ведь ты убила человека в целях самообороны. Мы можем это доказать. Я свидетель. Я могу это подтвердить.

— Кому ты что собралась доказывать? Туркам?

— А что ж тогда делать-то?

— Надо придумать. Главное, что начало уже положено. Нужно действовать дальше.

От выпитой рюмки мне стало немного легче, и я даже предприняла попытку подняться.

— Лен, а ты уверена, что в доме никого нет?

— Думаю, да. Если в доме был бы кто-то еще, то он бы уже прибежал на крики и выстрел.

Почувствовав сумасшедший прилив смелости, я переступила через тело Экрама и вышла из кухни.

— Пошли, проверим на всякий случай.

— Пошли.

Оглянувшись, я увидела, что Ленка остановилась рядом с телом мертвого турка и слегка пнула его ногой.

— Ты что делаешь?

— Тяжелый, гад. Знаешь, а ведь раньше мы никогда не видели его пьяным…

— Наверное, что-то отмечал.

— Надо было нам его раньше на тот свет отправить, а не ждать целую страшную неделю.

— Раньше он никогда не был в доме один. Наверное, сегодня был подходящий момент.

— Знаешь, Светка, о чем я подумала?

— Нет, конечно?

— Как это все-таки странно… Был человек — и нет человека. Был он законченным гадом, торговал живым товаром, избивал ни в чем не повинных девушек, а теперь все. Вместе с ним закончились и его подлости. Я это все понимаю, но я не понимаю одного: почему жизнь распоряжается так, что вот такие законченные гады живут и уходят из жизни только в том случае, если им поможешь, а вот такие хорошие люди, как моя мать, уходят из жизни сами?! Где же справедливость?

— О какой справедливости ты говоришь? Жизнь сама по себе штука несправедливая. Я слышала, что смерть забирает хороших людей потому, что на том свете хорошие люди тоже нужны, там ведь плохих и так предостаточно. На том свете все, как у нас. И хорошие и плохие.

Пройдя по коридору, мы стали ходить по комнатам и проверять, есть ли кто в доме. Как мы и думали, в доме оказалось пусто. Дернув еще раз входную дверь, мы убедились, что она закрыта, и решили поискать ключи в комнате Экрама. Как только я открыла дверь в его комнату, мы тут же принялись переворачивать все кверху дном, с грохотом сваливая на пол вещи со стола.

— Ленка, ищи деньги и наши паспорта. Ключи я уже нашла. Они висели на гвоздике на стене прямо над его кроватью.

— Ну хоть немного денег у него должно же быть… Он же нас за деньги продавал. Морда турецкая!

Ленка вываливала содержимое ящиков письменного стола на пол. Открыв деревянную коробку с бланками, она вопросительно посмотрела на меня:

— Слушай, здесь картотека какая-то. Прямо как в библиотеке.

— Какая еще картотека? — Я подошла к Ленке и взяла бланк.

— «Болотова Екатерина. Двадцать два года, город Тверь, — начала читать я. — Пестова Жанна. Девятнадцать лет, Ярославль». Что это значит?

— Это картотека всех, кто до нас работал в этом доме. Здесь, наверное, и мы есть. У Экрама все, как в аптеке. Кто бы мог подумать, что он даже учет ведет?

— Ты думаешь, это он писал? Почему по-русски.

— Конечно, а кто же еще? Видишь, почерк — как курица лапой. А почему по-русски? А черт его знает. Да и написано с ошибками. Некоторые русские буквы заменены латинскими. А вообще для турка он знал русский очень даже хорошо.

— «Давыдько Анна. Украина, город Луганск. Двадцать три года. Продана за пятнадцать тысяч долларов». Ленка, послушай, да здесь людей продавали! — Я едва не выронила листок. — Ты только посмотри, какую-то девушку с Украины продали, и все. Теперь уже точно концов никто не найдет. Страшно-то как. Вот эти листки бы да в руки наших правоохранительных органов…

— На черта они им нужны. Мы уже, по-моему, с тобой позвонили в правоохранительные органы — и каков результат?

Бросив картотеку, мы принялись искать дальше. Но, увы, ни паспортов, ни «золотого запаса» нигде не было. Правда, в тумбочке мы обнаружили ровно пятьсот долларов, но это была капля в море по сравнению с тем, что мы рассчитывали найти.

— Какие-то пятьсот долларов, — со слезами на глазах я опустила руки.