Адское Воинство - Фред Варгас Страница 24

С тех пор как Адамберг в последний раз видел Момо Фитиля, прошло два года. Сейчас парню двадцать три: староват, чтобы играть со спичками, но еще слишком молод, чтобы прекратить борьбу. Теперь его щеки затеняла борода, однако этот мужественный аксессуар не прибавлял ему внушительности.

Молодого человека привели в комнату для допросов, где не было ни дневного света, ни вентилятора. Адамберг заглянул в окошечко в перегородке, разделявшей комнату пополам: Момо сидел на стуле сгорбившись и смотрел в пол. Его допрашивали лейтенанты Ноэль и Морель. Ноэль расхаживал вокруг, небрежно играя в йо-йо, которую он отобрал у Момо. Тот был многократным чемпионом по этой игре.

— Кто напустил на него Ноэля? — спросил Адамберг.

— Ноэль только что сменил другого коллегу, — стал оправдываться Данглар.

Допрос начался утром, и майор Данглар еще ничего не сделал, чтобы прервать его. Упорно, час за часом Момо повторял свою версию: он пришел один в парк района Френэ, где ему назначили встречу, но прождал зря, а эти новые кроссовки он нашел у себя в шкафу и вытащил из пакета. Кроссовки были заляпаны бензином, он взялся за них и запачкал руки, вот почему у него на руках бензин. И он в жизни не слышал о Клермон-Брассере, понятия не имеет, кто это такой.

— Вы давали ему еду? — спросил Адамберг.

— Да.

— А пить?

— Две банки кока-колы. Черт возьми, комиссар, о чем это вы? Мы его тут не пытаем.

— Нам звонил сам префект, собственной персоной, — вмешался Данглар. — Надо, чтобы Момо раскололся сегодня же вечером. Это приказ министра внутренних дел.

— Где кроссовки, которые нашли у него в шкафу?

— Здесь, — ответил Данглар, показывая на один из столов. — До сих пор воняют бензином.

Адамберг осмотрел кроссовки, не дотрагиваясь до них, и покачал головой.

— Пропитались до кончиков шнурков, — сказал он.

К Адамбергу и остальным присоединился подошедший быстрым шагом Эсталер, затем Меркаде с телефоном в руке. Если бы Адамберг по какой-то ему одному известной причине не покровительствовал Эсталеру, тот давно бы уже служил не в Конторе, а где-нибудь в маленьком комиссариате за пределами Парижа. Все коллеги были уверены, ну почти уверены, что молодой бригадир не справляется с работой, более того — что он полный идиот. Эсталер глядел на мир широко распахнутыми зелеными глазами, словно старался ничего в нем не упустить, но при этом сплошь и рядом не замечал самого очевидного. Комиссар считал, что он еще в процессе роста, но однажды сможет реализовать свой весьма значительный потенциал. Каждый день этот молодой человек прилагал массу усилий, чтобы узнать и осознать происходящее, но за два года пресловутого роста не наметилось никаких сдвигов. Эсталер повсюду таскался за Адамбергом, не рассуждая, словно путешественник, постоянно сверяющийся с компасом, и одновременно благоговейно поклонялся лейтенанту Ретанкур. То, что эти двое придерживались в своей работе прямо противоположных методологических принципов, повергало Эсталера в глубочайшую растерянность. Адамберг продвигался вперед извилистыми обходными путями, тогда как Ретанкур шла прямо к цели, согласно несложной, но эффективной тактике буйвола, узревшего воду. И нередко молодой бригадир останавливался на распутье, не зная, на какую из этих дорог свернуть. В те минуты, когда душевное смятение Эсталера достигало апогея, он шел варить кофе для всей Конторы. Это он умел делать в совершенстве, поскольку в точности, до мельчайших нюансов помнил, какой кофе предпочитает каждый из его коллег.

— Комиссар, — запыхавшись, выпалил Эсталер, — у экспертов катастрофа!

Молодой человек неожиданно умолк и заглянул в блокнот.

— Пробы, взятые у Момо, непригодны для исследования. В результате непредвиденного инцидента в лаборатории произошло загрязнение образцов.

— Проще говоря, — вмешался Меркаде (который в данный момент, против обыкновения, не спал), — кто-то из лаборантов опрокинул на пробы чашку кофе.

— Чашку чая, — поправил его Эсталер. — Так что Энцо Лалонду придется брать пробы во второй раз, но результаты будут только завтра.

— Вот незадача, — пробурчал Адамберг.

— А поскольку следы бензина на руках могут стереться, префект велел связать Момо руки, чтобы он ни к чему больше не прикасался.

— Префект уже знает о непредвиденном инциденте в лаборатории?

— Он звонит туда раз в час. Парню, который опрокинул кофе, пришлось пережить не самый приятный момент.

— Чашку с чаем, он пролил чай.

— Чай или кофе — это уже не важно, Эсталер, — сказал Адамберг. — Данглар, свяжитесь с префектом и скажите ему, чтобы не наказывал лаборанта: сегодня же вечером, до десяти часов, мы добьемся от Момо признания.

Адамберг вошел в комнату для допросов, держа кончиками пальцев кроссовки, и сделал знак Ноэлю, чтобы тот вышел. Узнав комиссара, Момо улыбнулся, словно у него отлегло от сердца, но Адамберг покачал головой.

— Нет, Момо. Твои подвиги в качестве главаря банды закончились. Ты понимаешь, кого поджег в этот раз? Знаешь, кто это?

— Мне тут сказали. Тип, который строит дома и выплавляет сталь. Клермон.

— И который ими торгует, Мо. По всему миру.

— Да. Который ими торгует.

— Иными словами, ты превратил в головешку одного из столпов национальной экономики. Ни больше ни меньше. Сечешь?

— Это не я, комиссар.

— Я тебя не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, сечешь ты или нет?

— Да.

— Что ты сечешь?

— Что это один из столпов национальной экономики, — сказал Момо, и в его голосе послышалось что-то похожее на рыдание.

— В общем, ты нанес ущерб всей нации. Сейчас, когда я с тобой говорю, работа в фирме «Клермон» застопорилась и на европейских биржах вот-вот начнется паника. Понятно тебе? Только не надо рассказывать мне сказки про несостоявшуюся встречу неизвестно с кем, про парк и неизвестно чьи кроссовки у тебя в шкафу. Я хочу знать: ты случайно убил Клермон-Брассара или это было заранее спланированное покушение? Одно дело — убийство по неосторожности, и совсем другое дело — умышленное убийство.

— Ну пожалуйста, комиссар…

— Не двигай руками. Так что, ты заранее спланировал убийство? Хотел, чтобы твое имя осталось в истории? Если да, то тебе это удалось. Натяни перчатки и надень кроссовки. Можешь надеть только одну, этого будет достаточно.

— Они не мои.

— Надень кроссовку, — повысив голос, скомандовал Адамберг.

Ноэль, стоявший за перегородкой и прислушивавшийся к разговору, недовольно пожал плечами:

— Прямо очухаться не дает парню, сейчас доведет его до слез. А еще говорят, это я местный изверг.

— Все правильно, Ноэль, — сказал Меркаде. — Мы ведь получили приказ. Огонь, который зажег Момо, уже подобрался к Дворцу правосудия. Нам нужно признание.