Крысиные гонки - Дик Фрэнсис Страница 24

– Хорошо.

– И следственная комиссия хочет приехать сюда и снова поговорить с вами. Я сказала, пусть приезжают утром во вторник или в среду.

– Хорошо. – Как обычно, при словах “следственная комиссия” екнуло сердце. Хотя на этот раз, несомненно, моя ответственность чисто техническая. На этот раз – несомненно. Не хотел же я разлететься в воздухе на куски.

Хони села на одно из кресел, образующих софу, и закинула ногу на ногу.

– Мы пока почти и не познакомились, – улыбнулась она.

– Вы правы.

– Можно мне сигарету?

– Очень жаль... Я не курю... У меня нет.

– Ладно. Тогда чего-нибудь выпить.

– Мне, правда, очень жаль, но все, что я могу предложить, это черный кофе... или воду.

– Неужели у вас нет пива?

– К сожалению, нет.

Она вытаращила глаза. Потом встала, пошла в кухню, открыла буфет. Я решил, что она проверяет, не вру ли я. Но я был несправедлив к Хони. Конечно, она помешана на сексе, но совсем не глупа.

– Машины у вас нет? А до магазина и паба больше чем две мили. – Она, нахмурившись, вернулась в гостиную и снова села в кресло. – Почему вы не попросите, чтобы кто-нибудь подвез вас?

– Не хочу никого беспокоить.

Она немного подумала.

– Вы здесь три недели, и вам не заплатят до конца месяца. У вас... э-э... есть деньги?

– Достаточно, чтобы не голодать. Но все равно, спасибо за заботу.

Десять фунтов я послал Сьюзен и написал, что остальные ей придется подождать, пока я не получу деньги. Она ответила коротко и деловито: “Не забудь, будешь должен за два месяца”. Как будто я мог забыть. У меня остались четыре фунта и вся моя гордость.

– Дядя даст вам аванс.

– Мне не хотелось бы просить его.

– Конечно, я понимаю. – Уголки губ поднялись в легкой улыбке. – Дядя так старается поставить вас на место.

– Разве?

– Не притворяйтесь удивленным. Вы же знаете, что он это делает. У него из-за вас жуткий комплекс неполноценности, и он вымещает это на вас.

– Господи, какая глупость.

– Конечно. Но у вас есть кое-что, чего у него нет: вы привлекательный мужчина и первоклассный пилот. Вы ему отчаянно нужны для бизнеса, но любить он вас не обязан. И не говорите мне, что вы всего этого не понимаете. Совершенно очевидно, что вы все прекрасно понимаете. Иначе вы каждый день срывались бы. Ведь он с вами ужасно обращается.

– Вы со своей башни все видите, – улыбнулся я.

– Конечно. Я люблю дядю, люблю этот маленький бизнес и делаю все, чтобы поддерживать его на плаву. – Она говорили с жаром. А я подумал: что включает это “делаю все”? Может быть, спать с пилотами? Или это занятие проходит под графой “удовольствия”, а не “бизнес”? Во всяком случае, я не собирался это выяснять. Не собирался ни с кем связываться, и с Хони тоже. С ней-то уж ни за что на свете.

– Должно быть, потеря нового “Чероки” нанесла вашему бизнесу большой удар?

Она скривила рот и наклонила голову набок.

– Не совсем. По правде говоря, как раз наоборот. “Чероки” связывал слишком большой капитал. Мы с самого начала вложили в него очень значительную сумму, и выплата ежемесячных взносов просто задавила нас... По-моему, когда все будет устроено, и мы получим страховку, то вернем примерно пять тысяч фунтов. А с такими деньгами мы сможем продержаться до лучших времен.

– А если бы самолет не взорвался, вы смогли бы выплачивать ежемесячные взносы по рассрочке?

Она резко встала, по-моему, решив, что и так сказала лишнее.

– Давайте оставим все как есть, без всяких если.

Быстро темнело. Хони подошла и встала, хотя не касаясь, но очень близко ко мне.

– Вы не курите, не пьете, не едите, – ласково начала она. – Что еще вы не делаете?

– Этого тоже.

– Никогда?

– Не сейчас. Не здесь.

– Со мной вам будет хорошо.

– Хони... просто... не хочу.

Она не рассердилась. И даже не обиделась.

– Вы холодный, – рассудительно произнесла она. – Айсберг.

– Возможно.

– Но вы оттаете, – пообещала Хони. – Когда-нибудь.

* * *

Следственная комиссия состояла из тех же двух человек: одного – высокого и другого – молчаливого, с блокнотом и обгрызенным зеленым карандашом. Как и прежде, мы сидели в комнате для команды, и я предложил им кофе из автомата, предназначенного для пассажиров. Они согласились, и я принес три пластмассовых стаканчика. Сотрудники так же, как и пассажиры, покупали кофе в автомате, а Хони держала его в полном порядке. Он приносил прибыль.

На летном поле мой коллега, Рон, работавший на полставки, показывал ученику, как проводить внешний осмотр самолета. Они ползали вокруг тренировочной машины, разглядывая ее дюйм за дюймом. Рон что-то быстро говорил, а ученик, мужчина средних лет, кивал с понимающим видом.

Высокий следователь, посмотрев на них в окно, заметил, что бомбу они не нашли.

– Полиция с удовольствием переложила это дело на нас, но, откровенно говоря, в таких случаях почти невозможно выявить преступника. Конечно, если среди пассажиров есть влиятельная политическая фигура или человек, в корыстных целях возбуждающий общественное мнение... Или кто-то застрахован на огромную сумму. Но в этом деле нет ничего похожего.

– Разве Колин Росс не застрахован? – спросил я.

– Застрахован, но уже давно и ничего исключительного. Кроме того, страховую премию получат его сестры-близнецы. Не могу поверить...

– Это невозможно, – убежденно сказал я.

– Совершенно верно.

– А другие?

– Они все заявили, – покачал он головой, – что им следовало бы вложить в страховку больше, чем они это сделали. – Он деликатно кашлянул. – Конечно, остаетесь еще вы.

– Что вы имеете в виду?

Его острые глаза, не мигая, впились в меня.

– Семь лет назад вы обусловили, что страховая премия нераздельно принадлежит вашей жене. И хотя сейчас она бывшая ваша жена, но премию все равно получит. Такие условия страховки нельзя изменить.

– Кто вам рассказал об этом?

– Она сама рассказала. Ведя расследование, мы ездили к ней. – Он помолчал. – У нее неважное мнение о вас.

– Могу представить. – Я сжал губы. – Но все же я ценнее для нее живой, чем мертвый. В ее интересах, чтобы я жил как можно дольше.

– А если бы она захотела снова выйти замуж? Тогда ваши алименты перестанут поступать, и очень крупная сумма страховки пришлась бы кстати.