День назначенной смерти - Алексей Макеев Страница 24

Ужас довлел над толпой. Допросить невозможно – пьяные, да еще под впечатлением. Прояснить удалось только то, что никто ничего не видел. Собирались на прогулку, кто-то предложил еще по рюмашке – дабы не замерзнуть. Кто в последний раз видел Альбину? Да кто ее знает, минут десять ее точно никто не видел. Натура дорогих гостей проявлялась самым неприглядным образом. Женская стайка впрыгнула в сапоги, схватила шубки. Лохматов пытался заступить дорогу, но он не представитель власти, а кусаться бабоньки умеют. Рыхлый немец согнулся над Кравцовым, что-то бормотал на ломаном русском. Кравцов отрешенно кивал. Высокие гости погружались в кожаные пальто и, пунцовые от стыда, покидали приятное общество. Незаметно испарился голубой. По холлу мыкался Каварзин, но и его выдержки хватило на десять минут. К приезду милиции в доме царствовала всепоглощающая тишь. Вика за пустым столом беззвучно плакала, мрачный Влад безостановочно тянул горькую и стремительно трезвел. В ванной комнате два неподвижных тела – одно из них сравнительно живое, Кравцов сидел на унитазе и сверху вниз взирал на жену, ожидая, когда она проснется…

Саша бродила по гостиной унылой сомнамбулой. Детективы мялись в холле.

– Маленькая справка, – говорил начитанный Олежка. – За полгода до того как стать президентом, Джордж Буш-младшенький продавил в Техасе оригинальный закон. Согласно этому перлу преступник обязан в устной или письменной форме предупредить жертву о готовящемся преступлении – не менее чем за сутки до его совершения. Невыполнение предписания суд рассматривает как отягчающее обстоятельство. Во как.

Это было никому не интересно. Максимов безостановочно курил.

– Перестань грызть себя, командир, – мягко советовал Вернер. – В чем вина твоя, совестливый ты наш? Мы практически выполнили оплаченную клиентом работу. Кравцов боялся за свою жизнь – Кравцов живой. Остальное – неприятно, но не наша сфера. Понимаешь?

– Да спал он с этой теткой, – безжалостно бросил Лохматов. – Вон как целовались за закрытой дверью.

– Тогда конечно, – вздохнул Вернер.

– А я вообще считаю, что она сама навернулась, – развернул дискуссию Олежка. – Пьяная была, на каблуках, дело нехитрое – скользкий носок по скользкому мрамору.

– Да нет, – выбрался из прострации Максимов. – Что-то обязательно должно было произойти. Кравцов чувствовал. Он просто не разобрался ни хрена, не въехал в ситуацию, понимаете? Полагал, что довлеет над НИМ…

И вновь гнетущая тишина.

– А органы все едут… – Вернер задумчиво разглядывал циферблат.

– Приехали, – среагировал Олежка на мелодию дверного звонка. – Почти как пожарные в Айове.

– А что, Айова нынче в Эстонии? – вяло удивился Вернер.

– Да нет, читал я где-то… Согласно «тупому закону» – dumb law – пожарные в Айове обязаны проводить 15-минутную тренировку перед выездом на пожар.

– Смешно, – ухмыльнулся Вернер.

«Новогодняя» милиция – это штука с точки зрения процессуальных норм и профпригодности, конечно, аховая. Прибыл закованный в кожу патруль, трое оперов и пожилой медик с аптекарским саквояжем. Невезучие ребята, но должен же кто-то дежурить в новогоднюю ночь? Вменяемых на первый взгляд было двое – длинный и короткий, оба капитана, оба в штатском. Оперуполномоченный Архаров и опер такой же Травинский. Процедуру осмотра и прочих следственных действий максимально упростили. Патруль бороздил бескрайние просторы квартиры, строил охранников, агентство «Профиль», хамски вел себя по отношению к остальным и в итоге справился у оперов, чего делать-то? «На хрен идти, – популярно объяснили опера. И труповозку вызывать». Патруль послушно убрался. Дряблый медик, явно переработавший в органах, издавая душераздирающее старческое ворчание, знакомился с трупом. «Жена у него молодая, – объяснил простодушный опер. – Вертихвостка ветреная – растлить может даже автоответчик. Папик на работу, а эта сука – якобы к подружке, Новый год встречать. Нервничает сильно». – «Подохнет когда-нибудь от укуса ядовитой жены», – добавил напарник.

«Какое чистое очей очарованье…» – бормотал эксперт, ища следы насильственной смерти. Умирающему Кравцову пришлось ответить на ряд вопросов, что невольно вернуло его к жизни. «Выпить найдется?» – уныло вопросил капитан Архаров. «Сейчас, я принесу воды», – испуганно вздрогнула Саша. «Да Господи Всесильный… – картинно глядя в потолок, воскликнул капитан Травинский. – Мы же просим выпить, а не помыться…» – «Да ради бога, – закрыл глаза Кравцов. – Вон какой стол. Там и выпить, и закусить… Куда все это теперь?»

После третьей опера подобрели. Оказались нормальными, невредными людьми. Пригласили к столу медэксперта. «А доедем?» – подозрительно покосился на водочную галерею дядечка. «А чего же не доедем? – удивился капитан Архаров. – Кирпич на педаль газа, и вперед – сама довезет…»

Следов насильственной смерти не обнаружено – заключил эксперт. Оступилась красотка, дело житейское. Протокол на всякий случай составили, очевидцев (кто остался) допросили. «Поменьше фантазируйте, – по-доброму посоветовал Максимову капитан Травинский. – И старайтесь смотреть на вещи хотя бы относительно трезво». Небольшой наезд на частный сыск, но в принципе не злой и даже где-то доброжелательный. Карета «Скорой помощи», небритые ребята в белых халатах, носилки… «Я поеду с ней», – с неожиданным упорством в голосе заявил Кравцов. Ему объяснили, что морг не больница, но Кравцов упорствовал. Санитары равнодушно пожали плечами – да езжай, хоть живи там. Саша погрузилась в короткую шубку из искусственной чебурашки и, спотыкаясь, удалилась. Хмурый Влад увел рыдающую Вику. «Стерегите квартиру, ребята», – простился Максимов с растерянными охранниками, с которыми отныне ощущал близкое родство: ни он, ни эти чугунные амбалы не умеют работать…

При звонке в родную квартиру звучали бесконечные длинные гудки – единственная дочь где-то веселилась. И это правильно, новогодняя ночь еще не кончилась. Он стоял, побитый, раздавленный, на пересечении двух больших улиц и отчаянно не хотел ехать домой. Снежинки хороводили в свете фонаря, загадочная надпись на солидной вывеске: «Парафармацевтика». Ментам он сегодня был не нужен. Сотрудники «Профиля» с чувством проваленного долга разбрелись по домам. Нужно выпить, но вряд ли в три часа ночи это просто сделать. Мозгам осточертело безделье, взялись за работу и молотили так, что голова трещала. Ведь знала что-то Вика, но не сообщила ему – по причине полной неосведомленности о том, что это надо сообщать. Имеется у семьи своя родовая тайна – он больше чем уверен. А Кравцов со своими любовными заскоками – всего лишь сбоку припека.

– Послушайте, любезный, не распить ли нам бутылочку? – вылезла из подворотни подозрительная личность и начала топтать снег в непосредственной близости.

– А есть бутылочка? – на всякий случай справился Максимов.

– Найдем, – кивнул полубомжеватый дядя с живописным бланшем между глаз. – Правда, денег нет, но вы ведь не бедствуете, верно? Ваши деньги, моя наводка и компания. Не позволим умереть друг другу?

Но какой-то одержимый бес уже вцепился в загривок. Не тем он занимается, не тем. Работать надо, пока не все пропало!