Азазель - Борис Акунин Страница 24

Страшно, подумал Эраст Петрович. Ахтырцев говорил, он сдвадцати шагов в пятак попадает, не то что в лоб. Или, того паче, в живот.Фандорин передернулся. Он никогда не держал в руках дуэльного пистолета. Одинраз Ксаверий Феофилактович водил в полицейский тир из «кольта» пострелять, даведь это совсем другое. Убьет, ни за понюх табаку убьет. И ведь чистосработает, не подкопаешься. Свидетелей полно. Ссора за картами, обычное дело.Граф посидит месяц на гауптвахте и выйдет, у него влиятельные родственники, а уЭраста Петровича никого. Положат коллежского регистратора в дощатый гроб,зароют в землю, и никто на похороны не придет. Может, только Грушин да АграфенаКондратьевна. А Лизанька прочтет в газете и подумает мимоходом: жаль, такойделикатный был полицейский, и молодой совсем. Да нет, не прочтет — ей, наверно,Эмма газет не дает. А шеф, конечно, скажет: я в него, дурака, поверил, а онпопался, как глупый щенок. Стреляться вздумал, дворянские мерихлюндииразводить. И еще сплюнет.

— Что молчите? — с жестокой улыбкой спросил Зуров. —Или расхотелось стреляться?

А у Эраста Петровича как раз возникла спасительная идея.Стреляться-то придется не сейчас, самое раннее — завтра с утра. Конечно, бежатьи жаловаться шефу — мерзость и недостойно. Но Иван Францевич говорил, что поЗурову и другие агенты работают. Очень даже возможно, что и здесь, в зале, естькто-нибудь из людей шефа. Вызов можно принять, честь соблюсти, а если, кпримеру, завтра на рассвете сюда нагрянет полиция и арестует графа Зурова засодержание притона, так Фандорин в этом не виноват. Он и знать ничего не будет— Иван Францевич без него догадается, как поступить.

Спасение было, можно сказать, в кармане, но голос ЭрастаПетровича вдруг обрел самостоятельную, не зависящую от воли хозяина жизнь,понес что-то несусветное и, удивительное дело, больше не дрожал:

— Не расхотелось. Только отчего же завтра? Давайтепрямо сейчас. Вы, граф, говорят, с утра до вечера по пятакам упражняетесь, икак раз на двадцати шагах? (Зуров побагровел.) Давайте мы лучше с вамипо-другому поступим, коли не струсите. — Вот когда рассказ Ахтырцевакстати пришелся! И придумывать ничего было не надо. Все уж придумано. —Бросим жреебий, и кому выпадет — пойдет на двор да застрелится. Безо всякихбарьеров. И неприятностей потом самый минимум. Проигрался человек, да и пулю влоб — обычное дело. А господа слово чести дадут, что все в тайне останется.Верно, господа?

Господа зашумели, причем мнение их разделилось: однивыражали немедленную готовность дать слово чести, другие же предлагали предатьссору забвению и выпить мировую. Один пышноусый майор даже воскликнул: «Амальчишка-то молодцом!» — это еще больше придало Эрасту Петровичу задора.

— Так что, граф? — воскликнул он с отчаяннойдерзостью, окончательно срываясь с узды. — Неужто в пятак легче попасть,чем в собственный лоб? Или промазать боитесь?

Зуров молчал, с любопытством глядя на храбреца и вид у негобыл такой, будто он что-то высчитывал.

— Что ж, — молвил он наконец с необычайнымхладнокровием. — Условия приняты. Жан!

К графу в миг подлетел расторопный лакей. ИпполитАлександрович сказал:

— Револьвер, свежую колоду и бутылкушампанского. — И еще шепнул что-то на ухо.

Через две минуты Жан вернулся с подносом. Ему пришлосьпротискиваться, ибо теперь вокруг стола собрались решительно все посетителисалона.

Зуров ловким, молниеносным движением откинул барабандвенадцатизарядного «лефоше», показал, что все пули на месте.

— Вот колода. — Его пальцы со смачным хрустомвскрыли плотную обертку. — Теперь моя очередь метать. — Он засмеялся,кажется, пребывая в отличном расположении духа. — Правила простые: ктопервым вытянет карту черной масти, тот и пустит себе пулю в череп. Согласны?

Фандорин молча кивнул, уже начиная понимать, что обманут,чудовищно обведен вокруг пальца и, можно сказать, убит — еще вернее, чем надвадцати шагах. Переиграл его ловкий Ипполит, вчистую переиграл! Чтоб этакийумелец нужную карту не вытянул, да еще на собственной колоде! У него, поди,целый склад крапленых карт.

Тем временем Зуров, картинно перекрестившись, метнул верхнююкарту. Выпала бубновая дама.

— Сие Венера, — нагло улыбнулся граф. — Вечноона меня спасает. Ваш черед, Фандорин.

Протестовать и торговаться было унизительно, требоватьдругую колоду — поздно. И медлить стыдно.

Эраст Петрович протянул руку и открыл пикового валета.