Строгий режим - Виталий Демочка Страница 24

— Ну, чё там? — спросил Витяй.

— Да вроде нормально всё, — потихоньку ответил Бандера и посмотрел на Юрия. — Тебе надо написать отписку своим, чё, сколько и всё такое. Скажешь, что это человек надёжный, он передаст всё. Только напиши, чтоб ему тоже пару соток дали. Сверху на отписке телефон напиши родоков, он завтра с ними свяжется днём, встретится, и завтра же в ночь заступает и всё принесёт.

— И завтра же ночью я могу с Ольгой встретиться? — с горящими глазами спросил Юрий, даже повысив голос.

— Тише ты, — поднял руку Витяй и оглянулся на остальных заключённых в камере, занимающихся своими делами или спавших.

— Завтра словиться не получиться, надо, чтоб смена Геры со сменой Василича совпадала. Это может в любой момент случиться, дубачьё тут меняется иногда сменами, отгулы и всё такое. Надо чтоб бабки были в хате постоянно.

Юрий согласно кивнул и стал писать родителям.

— Надо ещё параллельно к ним кого-то послать, — обратился Бандера к Витяю, — чтоб они потом подошли, прогнали просто цифрой, сколько заслали. А то Гера — он такой… его контролировать надо.

— Базара нет, — ответил Витяй и сказал Юрию:

— Напиши ещё одну маляву им, чтоб подошли потом туда, где передачи принимают, и крикнули сначала «сто десять», а потом просто цифрой, сколько передали. Коротко только, а то на этой стороне кричать стрёмно.

— Как это, стрёмно? — не понял Юрий.

— Ну, стрёмно, от слова стрём, — поучительно объяснил Витяй. — На стрёме стоял когда-нибудь?

— Не-ет, — покачал головой Юра. — Но если это опасно, батя кричать не будет.

— Да если коротко, то всё нормально, — улыбнулся Витяй. — Два слова только, две цифры, сто десять и сколько передал, — он увидел, что Юрий согласно продолжил писать и обратился к Лешему: — Не забудь отписать вечером в сто десятую, чтоб в курсе были.

— Отпишу. Акого ещё отправить? — спросил Леший. — Не Гере же такую отписку давать, а то залупится, что его контролируем. По-любому же прохлопает отписку.

— К тебе братуха сегодня не подойдет по вечеру? — спросил Витяй у Бандеры.

— Может и нет, — покачал головой Бандера. — Но это не проблема. В сто третью пошлем, там к Стасу дочка подходит постоянно. Почти вся почта с нового корпуса на неё отстреливается, ей всё равно делать нечего, она и скидывает в ящики почтовые. Думаю, не откажется позвонить, несложно же. Щас я Стасу чиркану, вечером отправим ему вместе с отпиской.

— Базара нет, — опять одобрительно сказал Витяй и обратился к пишущему Юрию: — Вторую отписку не пиши, твоим так позвонят, на словах всё скажут.

* * *

Майор Дунаев нехотя передвигал свои пухлые ноги от машины до ворот тюрьмы. Настроение уже второй день было паршивым. И не потому, что ему выпало дежурство на субботний день. Просто вчера он своими глазами увидел ту девушку, каких воспевают в своих стихах и песнях влюблённые поэты. Один только взгляд на неё заставил его забыть обо всём на свете. И всё бы ничего, здесь в тюрьме он практически хозяин и все заключённые находятся в его власти. Да вот жена, богатые родители которой позволяли ему не брать взяток и быть честным опером, работала здесь же. Да ещё и его подчинённый Шаповалов тоже запал на эту девушку и явно решил прервать свою холостяцкую карьеру. К тому же шансы у свободного, подтянутого и крепко сбитого Шаповалова явно преобладали над возможностями в этой области жирного, постоянно потеющего Дунаева.

Главный кум чувствовал, что в этом вопросе он точно не конкурент своёму подчинённому. Вчера он сам слышал, как тот умеет тактично разговаривать с женщинами, как себя ведёт. Дунаеву, искушенному в общении только с матёрыми уголовниками, до него было очень далеко, и это его невероятно раздражало. Мысль о том, что такая красавица может достаться не ему, а его бестолковому, как он считал, подчинённому, не давала ему покоя и настроение от этого было прескверным.

А когда, уже зайдя в административный корпус, он увидел Шаповалова, пришедшего на работу в свой выходной, то поначалу потерял дар речи.

— А… а… ат… а… а ты чё здесь? — стараясь скрыть свои «нежные чувства» к нему еле выговорил Дунаев.

— Да… так, дела кое-какие решить, — ответил Шаповалов, он хоть и готов был к такому вопросу, всё же немного растерялся.

— Ну-ну, давай, — коротко бросил Дунаев и сразу отвернулся от подчинённого. Он пошел к своёму кабинету, чтобы выражение его лица не выдало его презрения к подчинённому, с которым ещё недавно были хорошие отношения.

Старший кум понимал, что его просто гложет чёрная зависть или, как говорят в народе, жаба давит. Но поделать с собой ничего не мог. Он считал себя намного выше всех подчинённых и никто из них не посмел бы купить себе машину лучше, чем у него, даже если бы были средства, потому что знали о его характере. И сейчас Дунаев усердно думал, как бы помешать подчинённому завладеть прекрасной принцессой, если уж самому не судьба.

— Степаныч, там тебя Соломин спрашивал, — вывел его из раздумий ДПНСИ.

— Хорошо, я подойду, — отозвался Дунаев, пожимая протянутую для приветствия руку. — Хотя, знаешь чё, скажи там корпусному, если туда пойдёшь, пусть его ко мне приведут.

— Ладно, — кивнул головой ДПНСИ и участливо спросил Дунаева, который был его хорошим другом: — Ты здоров вообще? Что-то выглядишь херово…

— Всё нормально, Вов, — махнул рукой Дунаев и пошёл в кабинет. Даже разговаривать с кем-то не хотелось. Но Солому решил всё же вызвать. Во-первых, это была его работа. А во-вторых, он вспомнил, что именно по просьбе смотрящего он поинтересовался этой «принцессой», появление в тюрьме которой надолго лишило его настроения. И теперь ему было интересно, а что тому-то было от неё надо?

Не успел он раздеться и поставить чайник, как привели Солому.

— Бля, Валерий Степаныч, никак не ожидал от тебя такой подляны, — прямо с порога начал смотрящий, но при этом говорил спокойно.

— Здорово, во-первых, — ответил Дунаев и, после ответа Соломы, вспомнив, что после вчерашнего потрясения даже забыл о просьбе смотрящего, виноватым тоном сказал: — Извини, Сань, башка забита, выключился я за твою просьбу. В один восемь она.

— Да это я уже знаю, — махнул рукой Солома.

— А-а, — протянул Дунаев и спросил: — А зачем она тебе?

— Это любовница моя, Степаныч, — с серьёзным видом ответил Солома. Он уже продумал, что сказать куму по поводу посещёния женской камеры два-три раза. Он решил, что для зарабатывания плюсов перед Протасом он ещё и проконтролирует потом, чтобы у неё там всё было в порядке. От этого сумма «помощи» может даже повыситься. — Никогда не просил тебя ни о чём подобном, а теперь, сам пойми… Я не потрахаться с ней прошусь. Просто боюсь, заклюют там её, если я её навещать там не буду…

Солома говорил ещё что-то, но Дунаев его уже не слышал, настолько был потрясён. Он пытался переварить информацию и собрать мысли в кучу. Такого поворота событий он, естественно, никак не ожидал и теперь смотрел с ненавистью уже и на смотрящего. Но когда голова его немного прояснилась, он вдруг нашел в этой ситуации свои плюсы и подумал, что уж лучше пусть она достанется Соломе, чем этому ублюдку Шаповалову. Уголовника он, конечно, тоже за человека не считал, и мысль о том, что какой-то урка имеет такую принцессу, тоже была невыносимой. Но тот, по крайней мере уже давно, выходит, с ней кувыркается. И к тому же Соломе наверняка впаяют не меньше десяти лет, так что завидовать ему особо не в чем. А из двух зол, как говорится, выбирают меньшее. И Дунаев решил, что в данный момент уголовник ему менее ненавистен, чем подчинённый и к тому же здесь-то он сможет контролировать, чтобы Солома не имел возможности спать с этой куколкой, и ему, Дунаеву, от этого будет ещё немного легче.