999. Последний хранитель - Карло А. Мартильи Страница 24

— Давай сразу испытаем, — сказал Цугель, вынув у нее изо рта сигарету и толкнув ее на постель.

Елена вытащила из сумочки маленький автоматический пистолет и наставила его на Вильгельма. Тот поднял руки вверх, и она жестом приказала ему раздеться. Когда он остался совсем голым, Елена, постоянно держа его на мушке, бегло осмотрела член в состоянии готовности, задрала юбку и улыбнулась.

— Вот теперь можно попробовать.

Джованни Вольпе стоял за дверью. Он слушал сладострастные стоны до тех пор, пока не побелели костяшки пальцев, стиснутых в кулаки.

Флоренция

Два часа спустя

Джованни вошел в магазин пьяный.

— Добрый день, Джакомо, — сказал он странным голосом, который сам не узнал.

Де Мола удивленно взглянул на него. Он никогда не видел своего воспитанника в таком состоянии.

— Что случилось, Джованни?

— Ничего, — еле ворочая языком, ответил тот и направился к полке с последними приобретениями, словно ища какую-то особенную книгу. — Я думал взглянуть на издание печатни Фибрена о процессе над масонами.

— Интересно. Ты найдешь его внизу, на букву «П», а не «М».

Де Мола взглянул на него поверх очков и перестал поглаживать титульный лист лондонского издания Квинта Горация Флакка двухсот летней давности, богато украшенный серебряными виньетками.

— Ты интересуешься масонами? С каких это пор? Я не знал.

Джованни, совсем было уже свернувшийся клубком, на секунду обрел равновесие и, чтобы не упасть, стал шарить рукой, за что бы ухватиться. Кончилось тем, что с полки посыпались книги.

Джакомо сделал движение, чтобы ему помочь, но Джованни развел в стороны руки, чтобы тот к нему не прикасался.

— Не подходи!

Де Мола пошел и запер магазин на ключ. Затем уселся напротив Джованни, теперь распластавшегося по полу с раскинутыми ногами и руками и похожего на марионетку, у которой обрезали нити.

— Что случилось?

Вольпе поднял голову. Изо рта у него побежала струйка слюны.

— Хочешь, чтобы я сказал правду или врал, как все последнее время?

— Правду, Джованни.

Де Мола пытался понять, до какой степень тот пьян.

— Мне нужна книга, сейчас и сразу!

— Хочешь книгу? Какую книгу?

— Ту самую! Секретную! — заорал Джованни. — Которая неизвестно где и которую все хотят заполучить!

— Кто все?

— Чш-ш-ш, нас не должны слышать. Если услышат — убьют! Они сказали, что прикончат и Елену.

— Кто это, Елена?

— Моя женщина. А, ты ведь ее не знаешь? Очень красивая, очень изысканная. Она говорит, что любит меня и поедет со мной. И я ей верю! Потому что я верю всему!

— Джованни…

— Не трогай меня! — крикнул Вольпе. — Слушай. Или ты отдашь книгу, или тебя убьют. Прошу тебя…

Джованни вдруг захныкал.

— Отдай! Пусть они ее забирают. Не вынуждай меня…

— Что не вынуждать? — спросил де Мола, пытаясь выглядеть спокойным.

Джованни поманил его, прижал палец к губам, словно призывая молчать.

— Убить тебя… вот этим.

Он вытащил из кармана деревянную шкатулку, в которой лежала ампула с ядом, и показал ее учителю.

— Достаточно одной капли. Это тентрадоксин… тродоксин, в общем, яд рыбы-шара. Тебе станет немножко плохо, а потом, когда ты умрешь, плохо больше не будет.

Джованни грубо расхохотался. Джакомо де Мола понял, что демоны снова задействованы и силы тьмы опять плетут свою привычную сеть. Но он даже не подозревал, что они так близко подобрались к нему и прежде всего к книге.

Хранитель встал, подошел к телефону и запросил зарубежный номер. Даже если его телефон прослушивался, это не имело значения. Номер был коммутаторный, и оттуда вызов направлялся в любой конец мира. Сейчас он произнесет эти проклятые слова, которые всю жизнь мечтал держать в себе. Его соединили, и телефон зазвонил. Трубку подняли, и он сказал всего два слова:

— «Омега» горит.

И бросил трубку.

Теперь на том конце провода знали, что книга в опасности, и только он сможет что-то предпринять, чтобы она по-прежнему осталась в надежном месте. Джакомо подошел к Вольпе, который уже почти впал в бессознательное состояние, легко поднял его и усадил в кресло, предназначенное для тех гостей магазина, которые хотели что-нибудь почитать. Он налил полстакана воды, растворил в ней какой-то сероватый порошок и поднес к губам Джованни.

— Ты хочешь меня отравить, Джакомо? — пробормотал тот, с трудом выговаривая слова и тупо улыбаясь.

— Нет, ты просто заснешь и прогонишь прочь все тревоги, по крайней мере на эту ночь.

«Но утром придется несладко. Утром всем придется несладко», — добавил он про себя.