Русская угроза - Андрей Кивинов Страница 24

Боец, если честно, из меня еще тот. От службы в армии уберегла военная кафедра, и воевать в горячих точках не доводилось. И вообще воевать. Придется срочно вспоминать учебные фильмы типа «Рэмбо» и «Спецназ». «Участок» вряд ли пригодится.

Никита подал признаки жизни. Попытался что-то промычать, но я не убирал ладони с его мокрого рта. Возможно, у него перебита ключица, слишком сильный был удар этой, как ее — балясиной. В любом случае, едва я отпущу ладонь, он заорет, и нам крышка. Остается один выход. Левой рукой я вытащил из джинсов листовку, скомкал ее и засунул в рот другу, словно кляп. Будь программа у кандидата поменьше и, соответственно, листовка поуже, затея оказалась бы бесполезной. Затем быстро снял ремень и связал Никите руки за спиной, чтобы он не вырвал кляп. Ничего, после еще спасибо скажет.

Подниматься из травы я не рискнул, предательница луна светит не только нам, но и добрым людям с ружьями и балясинами. Кое-как пополз к лесу, взяв Никиту на буксир за шиворот. Со скоростью два метра в минуту. До ближайшей березы метров пятьдесят, нетрудно посчитать, сколько времени уйдет на дорогу. Много. Очень много… Даже прогулочным шагом они дойдут быстрее. А они идут! Красиво идут. Шеренгой. Флага только не хватает. «Мы в такие шагали дали, что не очень-то и дойдешь…»

В ноздрю попадает травина, я успеваю зажать рот, но чихнуть беззвучно не удается. Через секунду гремит еще один выстрел. Громко, аж заложило уши. На затылок осыпаются лепестки иван-чая. Метко бьет. С поля взлетают потревоженные птахи. «Если диарея застала вас врасплох…» Зря не дослушал рекламу. Кажется, застала…

— Да они не там, Егорыч! Не пали зря.

— Вроде шевельнулся кто-то…

— Да это дрозд.

Да, да! Это дрозд! Егорыч, не надо больше сюда стрелять!

В любом случае, выстрел придал мне новые силы. Никита таращит на меня глаза словно рак, на хвост которого наехал трактор. Представляю его состояние. Ситуация даже на трезвую голову выглядит потешно, а уж после трех-четырех стаканов «Холодка»…

Ров. С полметра глубиной. На дне вода. Вряд ли мелиорация — скорей, естественного происхождения. Либо инопланетяне вырыли — круги на полях. Я скатываюсь сам, после стягиваю друга. Все, силы закончились. Вытащить Никитушку на ту сторону я уже не смогу. Знал бы, что такое случится, год ходил бы в тренажерный зал. Игра на очень высоком уровне сложности. Ах, если бы игра…

А шеренга идет. И нет у меня пулемета. Здесь вам не игрушки компьютерные, когда у героя за поясом целый арсенал вплоть до ракеты «земля — воздух».

Поднимается ветер. Я с надеждой смотрю на небо. Если луна сгинет за тучей, мы спасены. Вряд ли у них есть прожекторы и приборы ночного видения.

Спаси, земля русская!

Туча наползает. Но слишком вяло. Прибавь, родная, прибавь… Опять гармошка. Стиви Уандер. «Я звоню, чтобы сказать, что люблю тебя».

Шелест травы, тяжелый топот кирзачей о землю. Все ближе и ближе к канаве. В двух шагах, в одном… Я уже вижу страшную тень. Затем черный силуэт на фоне красиво мерцающих звезд. Отблеск луны на заточенных, как штык, вилах. Это же оборотень! Натуральный вервольф! Вжимаюсь в ров, накрыв собой пытающегося вырваться Никиту. Еще секунда — и хороший парень нас увидит, чтобы сказать, что любит. Вот так граждане и пропадают без вести без особых на то причин. Иронический детектив.

— Ну, чо там?

— Не видать… По ходу, в лес свалили. Утра надо ждать.

Керзачи потопали обратно. Я поднимаю глаза к небу. Луны нет. Только звезды и прочие блеклые тела Солнечной системы. Но радоваться рано. Крестьяне просто так не сдаются. Опять доносится доброе предложение поджечь траву и выкурить сволочей. Почему мы сволочи? Ну не привезли водки, и то не по своей вине, и что?.. Ну продайте машину, черт с ней, но убивать-то за что?

Пока электорат ищет спички и сливает бензин, надо принимать срочные меры по спасению агитационной бригады, иначе народ так и не узнает, за кого голосовать. Я выбираюсь из канавы, за шиворот вытаскиваю Никитушку. Намокшая одежда усложняет задачу, но я справляюсь. Через минут десять хватаюсь за березку. Все, мы в лесу. Пусть поджигают.

Но, похоже, крестьяне уже отказались от своей затеи, вернулись в клуб и продолжили банкет. Лишь Егорыч с ружьем некоторое время постоял на краю поля, словно часовой, затем пальнул для очистки совести в нашу сторону и скрылся из виду.

Заряд пролетел мимо… Но рядом.

Я извлек кляп из глотки моего несчастного друга. Минут пять он тяжело пыхтел, выплевывая слюну, после чего его постигла та же участь, что и меня. Рефлекс. Я из вежливости отвернулся. Закончив с очищением организма, он поднял ясны очи и поинтересовался:

— Ты чо?

Я, как мог, не боясь показаться смешным, обрисовал ситуацию. С машиной, балясиной, поисками и кляпом.

— По-моему, ты бухой в жопу, — прокомментировал мой рассказ Никита, пытаясь подняться на ноги, — да мы с Валеркой на соседних койках два года вшей кормили… Нам под одной шинелькой спать доводилось. В хорошем смысле…

— Не пьянее некоторых.

— Пошли в клуб, разберемся.

Напарник сделал два нетвердых шага в сторону поля и заорал:

— Валерыч!.. Я тут!

Ответом был залп из винтовки. Посыпались с березоньки листочки. Не ушел, значит, Егорыч. Притаился в засаде. Хитрый. Ночной дозор.

Я прыгнул на Никиту, вновь накрыл своей впалой грудью и яростно прошептал:

— Ну что, убедился?

— Чего, правда, что ли, замочить хотят?

— Нет, я за грибочками в лес сорвался. Сейчас, говорят, белые идут.

С полчаса мы сидели на поваленной березе и очухивались, подкармливая собственной кровушкой злых комаров. Можно, конечно, было очухиваться и до утра, но в таком случае смерть от пневмонии или потери крови нам обеспечена. А еще неизвестно, что лучше, от пневмонии или балясины. В легких рубашках, к тому же мокрых, в ночном сентябрьском лесу мы продержимся от силы до первых петухов, при условии, что будем активно заниматься физической культурой. Здесь не Норвегия, теплых биотуалетов не отыщем.

— А может, они эти, как их — сатанисты? — делает предположение мой друг. — В жертву нас хотели принести?

— Из Запорья они, — раздраженно отвечаю я, — это многое объясняет. В башках запор… Надо где-то согреться. И переночевать. Шмотки в машине. Вместе с палаткой. Машина у клуба. В клубе народ.

— Не надо машины, — Никита окончательно протрезвел и ситуацию контролировал, — помнишь первый дом, где я про Валерку спрашивал?

— Ну?

— Там нормальный дедок живет. Попросимся переночевать. Должен пустить.

— Думаешь?

— Договоримся. Пошли.

— Через деревню пойдем?

— Опасно. Засекут еще. В обход, по берегу реки. Не заблудимся. Тут рядом.