На тайной службе её величества - Ян Ланкастер Флеминг Страница 24

— Сэр Хилари, — представила она его. При этом цепко схватила за руку. — Чудесно, просто чудесно, не правда ли? Проходите, пожалуйста, познакомьтесь с моими девочками.

В баре было ужасно жарко, и Бонд почувствовал, как на лбу его выступила испарина, пока его водили от стола к столу и он пожимал все эти прохладные, сухие, вялые руки. В ушах его звенели имена — Руби, Виолетта, Перл, Анна, Элизабет, Верил, но видел он только множество прекрасных загорелых лиц и целый ряд восхитительных, обтянутых свитерами бюстов. Это напоминало ему посещение там, у себя дома, заведений под привычными названиями «Девушки-колокольчики» или «Молодая поросль». Он пробрался на место, оставленное специально для него, и сел между Ирмой Бунт и голубоглазой красавицей блондинкой с роскошной грудью. Бонд был просто сражен и взял себя в руки лишь тогда, когда бармен вопросительно взглянул на него.

— Виски с содовой, пожалуйста, — произнес он, и ему показалось, что голос его доносится откуда-то издалека.

Он не торопясь закурил сигарету, а в это время за четырьмя стоящими полукругом столами, которые днем, по всей видимости, убирали, — и это помещение превращалось в отличную смотровую площадку, откуда открывался ослепительный ландшафт, — велась какая-то странная, неестественная беседа, все как будто играли. Десять девушек и Ирма. Все девушки-англичанки. Никаких фамилий. И ни одного мужчины. Всем девушкам двадцать с небольшим. Все девушки, на первый взгляд, при деле. Все похожи на стюардесс. Возбуждены присутствием мужчины — мужчины приятной наружности, к тому же баронета с ног до головы, если только баронеты не бестелесны. Довольный собственной шуткой, Бонд повернулся к блондинке.

— Извините, ради бога, но я не расслышал ваше имя.

— Меня зовут Руби, — сказала она дружелюбно, но несколько манерно. — Наверное, это тяжелое испытание — оказаться единственным мужчиной, я имею в виду единственным среди нас всех, девушек.

— Ну, скорее это приятная неожиданность. Очень приятная. Вас так много, что запомнить, как кого зовут, просто невозможно. — Он понизил голос до заговорщицкого шепота. — Будьте добры, введите меня еще раз в курс дела, давайте, так сказать, пройдемся по всей команде.

Бонду подали виски с содовой, он нашел коктейль достаточно крепким, чем остался доволен. Сделал большой, но в меру глоток. При этом обратил внимание на то, что девушки пили кока-колу и фруктовые соки, коктейли все только слабые — типа «Орэндж блоссомс» или «Дайкири». Руби как раз пила «Дайкири». Было очевидно, что в спиртном его ограничивать никто не собирается, но следовало соблюдать осторожность и проявлять умеренность, подобающую настоящему джентльмену.

Руби, по всей видимости, была очень рада завязать знакомство.

— Итак, — сказала она, — я начну справа от вас. Это мисс Бунт, что-то вроде матроны. Вы с ней уже встречались. Затем, в фиолетовом шотландском свитере, конечно же, — Виолетта. Далее, за следующим столом, та, что в зеленой с золотом блузке от Пуччи, — Анна, я рядом с ней, просто в зеленом, — Перл. Она здесь, кажется, моя самая лучшая подруга.

Так она перечислила всех, переходя от одной красотки к другой. До Бонда долетали обрывки их разговора. «Фриц говорит, что я еще недостаточно уверенно чувствую себя на склоне, лыжи просто убегают от меня». — «Представь, и у меня то же самое, — радостное хихиканье, — попка вся в синяках». — «Граф уверяет, что я иду на поправку. Ну разве не ужасно, что придется уезжать отсюда?» — «Интересно, что сейчас делает Полли? Ее уже месяц как нет». — «Мне кажется, что для загара лучше всего натираться „Сколом“. Все эти мази и кремы — словно жир на сковородке». И так далее — обычная болтовня, которую можно услышать в кругу веселых, здоровых девушек, учившихся кататься на горных лыжах, — лишь имя графа произносится благоговейным шепотом, да на Ирму Бунт и Бонда поглядывают украдкой, чтобы убедиться, что ведут себя надлежащим образом, не слишком шумно.

Пока Руби продолжала свою немногословную перекличку, Бонд старался связать имена с лицами и постараться понять, почему собралась здесь вместе эта очаровательная, но очень странная группа девушек, согласившихся на добровольное заточение на вершине действительно очень высокой горы в Альпах. Казалось, что все девушки вели себя одинаково просто и говорили одним и тем же языком, употребляя одинаковые выражения, они были похожи на тех девушек, что посиживают в английских пивных, такие скромные на вид, попивают себе «Бейбишам», газированный грушевый сидр, неумело затягиваются сигаретой и время от времени бросают своему приятелю французское «пардон». И это хорошие, порядочные девушки, они из тех, кто спокойно скажут пристающим: «Только не надо портить вечер» или: «У всех мужчин лишь одно на уме», а то и вовсе раздраженно: «А ну-ка убери руки». И какое разное у всех произношение, диалектные особенности, словно специально собранные со всей Англии, — полнозвучные гласные Ланкашира, ритмическая интонация, типичная для Уэльса, шотландская картавость, носовые звуки облагороженного кокни.

«Считайте, что меня почти удалось одурачить», — подумал Бонд, когда Руби подошла к концу длинного списка.

— А это Берил, вся в жемчугах и в таком же жемчужном джемпере. Ну, теперь, надеюсь, вы разобрались, кто есть кто?

Бонд посмотрел в круглые голубые глаза, в которых явно забегали озорные чертики.

— Честно говоря, нет. И я чувствую себя, как тот известный комик, которого в одном из фильмов хитростью заманили в женскую школу. Ну знаете, что-то вроде женского монастыря.

Ока хихикнула. Бонд еще не знал, что хихикает она постоянно. Она была чересчур «утонченной», чтобы раскрыть свои прелестные губки и расхохотаться. Ему также предстояло узнать, что она не умела чихать, как все нормальные люди, вместо этого она издавала слабый писк, зажимая рот кружевным платочком. Бонд не ведал пока, что она довольствуется очень малым количеством пищи, которую едва разжевывает, прежде чем проглотить, причем делает это совсем незаметно. (Ведь она «так хорошо воспитана».)

— Ой-ой, но мы совсем не из того женского монастыря. Те девочки такие гадкие. Как вам в голову такое пришло!

— Так просто ляпнул, — беззаботно ответил Бонд. — А не выпить ли нам еще по одной?

— Спасибо, мне не надо.

Бонд повернулся к фрейлейн Бунт:

— А вы, мисс Бунт?

— Благодарю вас, сэр Хилари. Яблочный сок, с вашего позволения.

Виолетта, четвертая за их столом, сказала вполне серьезно, что не станет больше пить кока-колу.

— Меня газики от нее мучают, — пояснила она.

— Виолетта, — чувство приличия никогда не изменяло Руби, теперь оно было оскорблено, — ну как ты можешь!

— Но ведь это так, — упрямо повторил Виолетта. — Они меня точно мучают. И еще я от нее икаю. А что плохого в том, что я об этом говорю?

«Добрый старый Манчестер», — подумал Бонд. Он поднялся и пошел к стойке бара, раздумывая, как ему осилить этот и другие вечера. Он заказал напитки, и тут его осенило! Надо, чтобы лед тронулся! Всеми правдами и неправдами он станет душой этого общества! Он попросил пустой бокал и сказал, чтобы края его смочили водою. Затем он взял бумажную салфетку и вернулся к столу. Сел.