Голдфингер - Ян Ланкастер Флеминг Страница 24

Бонд снова посмотрел на часы. Еще пять минут. Пора уходить. Он в последний раз осмотрел комнату и направился к двери, но внезапно остановился. Что он почти подсознательно отметил сразу же, как вошел? Он напрягся. Что-то его насторожило. Что именно? Цвет? Предмет? Запах? Звук? Да, звук! Там, где он стоял, слышен был тонкий, почти неуловимый звук, похожий на комариный писк. Откуда он идет? В этой комнате присутствовало что-то такое, что так хорошо было знакомо Бонду. Ощущение опасности!

Бонд осторожно подошел к встроенному шкафу возле двери и открыл его. Да, звук шел именно отсюда, из-за спортивных костюмов, лежащих на трех полках. Бонд резко сдвинул вещи в сторону. Увидев то, что за ними скрывалось, он заскрипел зубами.

В верхней части шкафа неторопливо перематывалась 16-миллиметровая кинопленка, уходящая за фальшивую перегородку. Бобина была наполовину пуста. Глаза Бонда округлились при виде трех кинокамер, объективы которых были направлены бог знает куда – в холл, в гараж, в эту комнату – и следили за каждым его шагом с того самого момента, как Голдфингер покинул дом, предварительно включив все оборудование и конечно же ослепительно яркий свет. Почему Бонд не догадался о назначении этого освещения? Почему ему не хватило элементарного воображения, чтобы увидеть ловушку, почувствовать ее? Легенды он придумал, как же! Кому они теперь нужны, когда он провел полчаса, вынюхивая по разным углам под объективами этих камер, да еще вдобавок абсолютно впустую! Он не обнаружил ничего интересного, не раскрыл никаких тайн. Идиотская трата времени! А теперь он у Голдфингера в руках. Ему конец, он безнадежно погорел. Но как же все-таки спасти положение? Бонд застыл, уставившись на медленно бегущую ленту.

Думать! Думать! Мысли мчались, отбрасывая один вариант спасения за другим. Что ж, во всяком случае, открыв шкаф, часть пленки он засветил. А почему бы не засветить ее всю? Но можно ли будет это объяснить чем-то иным, кроме его. Бонда, действий? Из-за приоткрытой двери в спальню раздалось мяуканье. Кот! Почему бы этого не сделать коту? Хилое, конечно, но хоть какое-то алиби. Бонд открыл дверь, взял кота на руки и вернулся к шкафу. Кот мурлыкал. Бонд вытянул всю пленку, удостоверился, что она засвечена, и положил на кучу кота. Легко выбраться он не сможет, а если повезет, то устроится поудобнее и уснет. Бонд оставил приоткрытой дверь спальни и побежал по коридору. У лестницы он затормозил и медленно спустился вниз. Пустой холл зевал, глядя на его игру. Бонд прошел к камину, налил себе джина и взял один из номеров «Филда». Найдя статью Бернарда Дарвина о гольфе, он пробежал ее глазами, чтобы запомнить содержание, удобно устроился в одном из глубоких кресел и закурил.

Что же ему удалось узнать? Весьма немного. Он выяснил, что Голдфингер страдает запорами, имеет извращенный ум и подверг Бонда элементарной проверке. Весьма ловко, надо отметить. Дилетантом он явно не был. Техническое исполнение вполне отвечало стандартам СМЕРШа. Голдфингеру определенно есть что скрывать. Что же теперь? Для того чтобы кот попал в комнату и заинтересовался шуршанием пленки, Голдфингеру нужно было оставить открытыми обе двери. Маловероятно, почти невозможно. Голдфингер будет уверен на девяносто процентов, что это дело рук Бонда. Но только на девяносто. Остается десять процентов сомнений. Будет ли Голдфингер знать о Бонде больше, чем раньше? Он ведь знает, что Бонд хитрый и находчивый малый, что он любопытен, возможно, и вор? Он, конечно, догадается, что Бонд был в спальне, но остальные его действия, в чем бы они ни заключались, останутся для него тайной, тайной на засвеченной пленке.

Бонд поднялся, взял пачку журналов и бросил их на пол возле кресла, на котором сидел. Единственное, что ему оставалось, – это всячески отрицать свою вину и запомнить на будущее, ежели таковое у него имелось, что надо быть собраннее и не совершать ошибок. Во всем мире не хватит рыжих котов, чтобы вытащить его из истории, в которую он влип.

Бонд не услышал ни шума подъезжающей машины, ни звука открывающейся двери, но по легкому дуновению вечернего ветерка он понял, что Голдфингер снова в холле.