Глаз урагана - Сергей Донской Страница 24

Не учли вы там у себя пресловутый человеческий фактор, теперь пеняйте на себя. Все, кого можно было переманить, уже удрали на Запад, но те, которые остались, вряд ли клюнут на самые изощренные приманки. Лично я – нет. Ты пишешь, что меня встретят в США с распростертыми объятиями, но смею тебя заверить, меня ни объятия эти, ни сопутствующие материальные выгоды не привлекают. Я русский, Володя. Речь не о запутанных корневищах моего генеалогического дерева, в котором сам черт ногу сломит. Назови меня хоть татарином, хоть евреем, хоть хохлом, а все равно я – русский. Это так же верно, как то, что ты вопреки предкам и месту рождения никогда не был ни поляком ни, пся крев, россиянином. За сколько тебя купили? Нет, вопрос снимается. Плевать, за сколько. Важен факт. Ты продался, Володя, продался с потрохами. И никакие рассуждения о чистоте науки тебе не помогут. Стыдно рассуждать о чистоте с замаранными руками и запятнанной биографией. Стыдно и гадко.

Хотел, по мягкости своей интеллигентской, попросить извинения за резкий тон, но не стану. Ты не слов обидных заслуживаешь, а плевка в физию. Ведь ты вор, Володя. Подлый вор без стыда и совести. Ты не мозги свои штатовцам продал, ты плоды многолетнего коллективного труда продал. Обокрал множество порядочных людей, страну обокрал. Ну и как тебе в качестве вора и предателя живется?

Ты пишешь: замечательно живется. А я вот не уверен. Потому что не от широты душевной мне приглашение прислал. От безысходности. Вы там у себя лбом в стену уперлись, верно? Выпустили джинна из бутылки, а как совладать с ним, не знаете. То у вас торнадо не туда забурился, то цунами не там приключилось. А все, казалось бы, из-за ерунды. Да только не ерунда это. Слишком дорого обходятся вам мелкие просчеты.

Думаешь, я не понимаю, чего тебе от меня надо? Понимаю, Володя, отлично понимаю. Мы-то с тобой знаем, что ваша аляскинская база и наша нижегородская – близнецы-братья. Как написал бы в стихах твой знаменитый тезка: мы говорим «Харп», а подразумеваем – «Сура», мы говорим «Сура», а подразумеваем – «Харп». Иначе и быть не могло, учитывая, что строились вы по нашим расчетам и выкладкам. На чужом горбу в рай въехать хотели? Не вышло. И не выйдет.

Да, есть у нас уникальная программа, которая позволяет изменять климат на планете с точностью булавочного укола на карте. И суперкомпьютеры подходящие имеются. Оборудование, правда, не укомплектовано, но, даст бог, годика через два модернизируемся. И поглядим тогда, кто кого.

Но нашего программного обеспечения не видать вам как своих ушей, Володя. Ни я в эмиграцию не собираюсь, ни мои друзья-товарищи. Помнишь такое слово: товарищ? Вы там у себя все сплошь сэры или мистеры, не знаю, как правильно, а у нас товарищи сохранились. Истрепанное понятие, заезженное и скомпрометированное, но верное. Так вот, я и мои товарищи по работе со всей ответственностью заявляем, что торг в данном случае неуместен. Товар имеется, но он не продается. Так и передай своим хозяевам.

«До свидания» не говорю, поскольку мы никогда не свидимся. Прощай? Нет, не прощаю и сам прощения не прошу. Не желаю также здоровья, не кланяюсь и не успехов не желаю. Все. Точка.

Верещагин так и не отправил письмо Александровскому, ограничившись желчными излияниями на электронной странице. В принципе правильно поступил, потому что бывший коллега давно выполнил свою миссию и упокоился с миром на далекой американской земле, скончавшись от удара электрическим током. В России сказали бы: «Сгорел на работе». В Соединенных Штатах изрекли что-то другое, но сути дела это не изменило.

Александровский скончался, а к Верещагину от его имени обратился другой человек. Ответа, как уже отмечено, он не дождался, однако ответ был дан и он был прочитан. Далеко оттуда, куда первоначально адресовался. В восьми милях от центра столицы США.