Импровизация на тему убийства - Яна Розова Страница 24

Ник ел не слишком хорошо, зато разговор у нас получился интересный. Мы обсудили Митькин перелом, решили, что никакой трагедии не произошло – каждый мальчишка обязательно что-нибудь да сломает.

– Ник, а вы сами ноги в детстве ломали?

– Да, – усмехнулся он своим воспоминаниям. – Я со сцены упал в оркестровую яму. Мне уже шестнадцать исполнилось. Кстати, даже не помню, чтобы больно было. Помню, что разозлился.

– А на сцене что делали?

Ник рассмеялся:

– Рок играл. Я же музыкальную школу окончил, с мальчишками мы рок-группу организовали. Классно было! Я сначала клавишником был, но потом переквалифицировался на гитариста. У меня была крутая гитара – настоящий «фендер»! Мамин ученик из Германии привез. В СССР такую вещь было не достать. С ним-то я со сцены и свалился… Соло у меня было, вот и перестарался. Со мной еще Ритка, дочка Сидорыча, пела. Она была вокалисткой. Моя мама с ней занималась и считала, что у Ритки дар. А сейчас она – джазовая певица, звезда.

– Странно как-то: рок играл, а потом в булочника превратился, – подкалывала я, закуривая уже третью сигарету. Надо ли напоминать – оставаясь с Сухаревым наедине, я очень нервничала.

– Ну а что такого? – Ник пожал плечами. – Чем не бизнес? Я рассудил так – хлеб людям всегда нужен, а музыка – только когда они сытые. Хочешь заработать – дай людям то, что им больше всего нужно. А в девяностых людям нужен был хлеб.

– А сейчас?

– Сейчас люди хотят веселья. Причем уже не дешевого, с местным ВИА, который исполняет песни из репертуара Верки Сердючки.

– А почему сейчас на сцене не играете? – В этот момент я подзабыла о его триумфальном выступлении с джазовым оркестром Мирингофа.

– Я не профи. А что, это символично? – Он впал в неприятную ипостась высокомерного типчика, который думает, что всех умнее. – Дескать, бизнес поглотил меня, и ради денег я отказался от детской мечты. Так?

– А что, нет?

– Нет. Я ни от чего не отказался. Если захочу – снова буду на гитаре играть или на рояле. Музыку я каждый день слушаю, и не только рок. Сейчас у меня намного больше возможностей. Кстати, я люблю то, чем занимаюсь. Мне повезло…

Я смилостивилась:

– Ладно, допрос закончен.

Но теперь Ник решил, что теперь его очередь спрашивать:

– А вы о чем в детстве мечтали?

Мне захотелось его позлить.

– Выйти замуж за владельца ресторана.

Ник рассмеялся и просто сказал:

– Значит, вы своего добились.

…Спустя двадцать минут «мазда» свернула на узкую незаасфальтированную дорогу. И остановилась там, на мое горе.

Ник обернулся ко мне, я подалась навстречу. Один поцелуй – и он уже здесь, рядом. У него было такое горячее тело, что мне показалось, будто у него жар…

И снова я отвечала ему как в первый раз. Если он хочет любить меня так, то пусть. Я выдержу и полгода целибата, и издевательства Жанны, и вопли Зюзи. Все проходит, а этот огонь остается. За то, чтобы так сгореть, я душу отдам.

Ник в это время что-то шептал. Не мне, а скорее себе. Я поняла только несколько слов: «я сойду с ума» и «что делать». Я и сама сходила с ума, к тому же совершенно не понимала, что мне делать.

Хотелось продлить это безумие и в то же время сделать Нику больно еще до того, как он причинит боль мне. Я еще упиралась лбом в его раскаленное влажное плечо, ощущала, как его ладонь скользит по моей спине, мой голос еще был хриплым, а он не мог восстановить дыхание, когда злобные черти ревности заставили меня открыть рот и сказать:

– Давай поклянемся, что это в последний раз!

Услышав такие речи, Ник довольно грубо спихнул меня со своих колен. Отвечать ему было нечего.