Тот, кто знает. Том 1. Опасные вопросы - Александра Маринина Страница 24

Двадцать пятого июня, ровно через месяц после того, как всейквартирой отметили Иринкин второй день рождения, Наташа Казанцева получила наторжественном собрании в актовом зале школы свой аттестат зрелости, в которомне было ничего, кроме "пятерок".

А еще через два дня ей позвонил Марик.

- Туся, мне надо с тобой встретиться.

- Так приезжай, я дома, - радостно откликнулась Наташа.

- Нет, Тусенька, только не дома. Давай встретимся ипогуляем. У меня к тебе серьезный разговор.

Голова у Наташи закружилась от волнения. Вот оно, то, чегоона втайне ждала и на что надеялась. Он понял, что поторопился с женитьбой, онне любит свою Танечку и не хочет жить с ней, он не может без Наташи. И сейчас,буквально через сорок минут, он скажет ей об этом.

К назначенному месту Наташа летела на крыльях, Марикпопросил ее прийти в скверик возле церкви у Никитских ворот. Он уже ждал ее."Господи, какой же он красивый", - с восторгом думала Наташа,издалека увидев его, одетого в модные джинсы и черную водолазку.

- Туся, у меня к тебе два сообщения и две просьбы, -начал он без предисловий, глядя на Наташу запавшими потухшими глазами, в которыхзастыл страх, смешанный с тоской.

- Твои просьбы я выполню, чего бы это ни стоило. Акакие сообщения? Хорошие?

- Не знаю. Тебе решать. О господи, Туся, - внезапнопростонал он, - если бы ты знала, как мне тяжело.

Он опустился на скамейку и закрыл лицо руками. Наташепоказалось, что Марик плачет, и она испуганно обняла его и принялась гладить поволосам.

- Ну что ты, Марик, не надо, успокойся.

Он поднял голову и благодарно посмотрел на нее.

- Ты думаешь, я плачу? Если бы я умел плакать, мне былобы легче. В общем, Туся, не будем откладывать неприятный разговор. Я уезжаю.

- Куда? В отпуск?

- Туся, я уезжаю. Навсегда.

- В другой город? - догадалась Наташа.

- В другую страну. Мы с Танечкой уезжаем в Израиль. Унее там родственники, и нам разрешили выезд для воссоединения семьи.

У Наташи задрожали ноги, и она машинально оперлась локтямина коленки, чтобы не было заметно, как ходит ходуном юбка. Да, она знала, чтоеще год назад евреям разрешили выезжать из СССР, Инка много об этом говорила,рассказывая, как то одни, то другие знакомые их семьи уезжают. Но все этопроисходило с людьми, которых Наташа не знала и никогда не видела. И вот теперьМарик…

- А когда ты вернешься? - тупо спросила она.

- Никогда. Туся, туда дают билет только в один конец. Яуеду и больше никогда не вернусь. И никогда больше не увижу маму. И тебя неувижу.

- Но почему, Марик? Разве тебе здесь плохо?

- А разве хорошо? Мне не дали поступить в институт, вкотором я хотел учиться, мне не дали и никогда не дадут заниматься тем делом,которое я люблю. Мне всю жизнь давали понять, что я - еврей, а значит -неполноценный и бесправный.

- Но может быть…

- Не может, Тусенька. Мы расстанемся навсегда.

Она вдруг поверила и поняла, что цепляться за надеждубессмысленно. Надежды нет.

- Когда? - глухо спросила Наташа.

- Послезавтра.

- А как же Бэлла Львовна? Она с вами не поедет?

- Нет, она отказалась. Не хочет уезжать. И в связи сэтим у меня к тебе первая просьба: не бросай ее, Туся. Позаботься о ней. Онапока еще относительно молода, ей пятьдесят два, но с возрастом приходятболезни, немощь… Я буду спокоен, если буду знать, что ты рядом с ней. Ты можешьмне это пообещать?

- Конечно, Марик. А какая вторая просьба?

- Погоди.

Он помолчал какое-то время, потом достал из кармана бумажники извлек маленькую фотографию. На снимке черноволосый черноглазый ребенок летдвух сидел на деревянной лошадке. Иринка.

- Ой, когда это снимали? - удивилась Наташа. - И где? УИринки нет такой лошадки.

- Это не Иринка. Это я.

- Ты?

- Да, Туся, это я. Мне было два года, когда мой папанезадолго до смерти меня сфотографировал. Мы с Иринкой - одно лицо. Теперь тыпонимаешь?

- Нет.

Она действительно не понимала. Марик молчал, и черезкакое-то время до Наташи стал доходить смысл происходящего.

- Ты… - неуверенно начала она, - ты хочешь сказать, чтоИринка - твоя дочь?

- Да, именно это я и хочу сказать. И моя вторая просьбакасается Иринки. Позаботься о ней тоже, на Нину никакой надежды, оналегкомысленная, выпить любит. Не бросай мою дочь, я прошу тебя. Моя мама тебепоможет, если нужно, она все знает.

- А Коля как же? Он знает о том, что Иринка не от него?

- Слава богу, нет. Иринка такая же черненькая, какНиночка, и все думают, что она просто похожа на свою маму. Боюсь, что и Нина незнает, от кого из нас двоих она родила. Туся, это сложно объяснить, но… Нинасобиралась замуж, ей хотелось ярко провести последние свободные деньки, а сНиколаем она… в общем, она уже была близка с ним. Но ей хотелось еще чего-то,сильных впечатлений, что ли. Не знаю… Она давно хотела, чтобы я на ней женился.

- Ты? На ней?

От изумления Наташа даже забыла обо всем остальном.

- Ну да. Она хотела, чтобы я на ней женился, все времяоказывала мне знаки внимания, пыталась соблазнить. Тогда, в августе, всеразъехались, моей мамы не было, вас тоже, Люся не в счет, она из своей комнатыпочти не выходила. Турпоход наш не состоялся, я был в Москве. Вот тогда все ислучилось. Нина сказала, что у меня есть единственный шанс, если я на нейженюсь, она пошлет к черту своего Николая. Я ответил, что не могу, моя мама этотбрак не одобрит. Да и ее мама, Полина Михайловна, была бы против, она ведь унас яростная антисемитка. Не мог же я сказать Ниночке, что она мне совсем ненравится. То есть она красивая, привлекательная и все такое, но жить с ней всюжизнь я не хотел. Мы долго разговаривали, а потом все кончилось… сама понимаешькак. На следующий день в нашу квартиру вселился Коля. Вот и все.

- Надо же, - Наташа разгладила на коленях юбку, незная, куда девать руки, - а я думала, что Ниночка тебе нравится, что ты в неевлюблен.

- И ревновала? - грустно улыбнулся Марик.

- А разве было видно?

- Только слепой не заметил бы. Тусенька, через два дняя уеду и больше никогда тебя не увижу, поэтому сейчас я отвечу на тот вопрос,который ты мне когда-то задавала. Помнишь?

- Помню, - кивнула она, замирая от предчувствиянеотвратимо надвигающейся катастрофы. Вот сейчас он признается наконец, чтолюбил и любит ее, а через два дня уедет навсегда. И что потом со всем этимделать? Как жить, зная, что любимый и любящий тебя человек недосягаем никогда ини при каких условиях?