По живому следу - Фридрих Незнанский Страница 24

— Разрешите присесть? — Возле их столика стоял неопрятного вида человек с бутылкой пива в руках. Его глаза с полуприкрытыми веками внимательно рассматривали Веронику и Максима, будто прилипая к их лицам. Человек сел на стул, не дожидаясь ответа, и как будто уснул, откинув назад голову и почти полностью закрыв глаза.

— Давай пересядем. — Максим поднялся из-за стола и взялся за спинку стула, на котором сидела Вероника. Когда она уже начала подниматься, незнакомец вдруг резко наклонился вперед.

— Это я вам звонил по поводу девчушки. — Он сделал большой глоток из бутылки, а Максим сел на прежнее место.

— Что вам известно? Говорите! — с нетерпением воскликнула Вероника.

— Не спешите, мамочка, — оскалился незнакомец. — Всему свое время.

— Не морочьте нам голову! — Максим ударил ладонью по столу.

— Какой темпераментный папашка, — хохотнул мужчина, причмокнул губами и подмигнул Максиму. — Давно хотел посмотреть на родителей этих деток.

— Каких деток, что вы несете? — Вероника вдруг почувствовала страх и отвращение к этому человеку.

От него будто бы исходил какой-то мерзостный запах. Запах самой отвратительной человеческой низости.

— А таких. Которые черт знает чем занимаются! — Незнакомец впился глазами в глаза Вероники. — Они на кассетках, здесь в переходе, дорогие кассетки, могу показать место, может, и ваша дочка уже есть на них. Посмотрите.

Он говорил это низким, свистящим шепотом, словно испытывал наслаждение.

А Бритвина была загипнотизирована пороком, таившимся в сонных глазах мужчины. Из оцепенения ее вывел резкий голос Максима, который, перегнувшись через стол, схватил незнакомца за руку и вывернул ее.

— Ах ты подонок, поиграть захотел?!

Незнакомец завыл от боли и стукнулся лбом о

столешницу.

— Тихо, ты! — Максим оглянулся. — Сейчас покажешь нам, где продают эту мерзость, понял?

— Понял, понял, папашка, — заскулил незнакомец. — Пусти руку. Больно.

— Потерпишь. — Не выпуская вывернутую ладонь, Максим поднялся из-за стола, оглянулся на Веронику: — Пойдем.

Сопровождаемые любопытными взглядами, они вышли из кафе. Незнакомец по дороге угрюмо молчал и время от времени прикладывался к бутылке, которую держал свободной рукой. Они прошли перроны пригородных электричек и спустились под землю. Их провожатый уже допил пиво, но бутылку из рук не выпускал, он вроде бы смирился со своим положением и даже начал говорить:

— У вас, наверное, много денежек, дайте немного, я куплю себе кассетку.

— Купишь, купишь, — сказал Максим, уже поняв, что имеет дело с психически ненормальным человеком. — Давай показывай, где они продаются.

— Вон в той палаточке. — Незнакомец указал на угловую палатку, торгующую видеокассетами.

— Так, хорошо. — Максим огляделся. — А где тут у нас сотрудники милиции обретаются?

— Нехороший папашка, нечестный, — зло прошипел незнакомец.* И вдруг, разбив бутылку о кафельную стену, «розочкой» ткнул Максима в живот. Вырвался и кинулся наверх из перехода. Вероника закричала, глядя на своего друга, обхватившего живот руками. Какой-то парень бросился было за беглецом, но был оттеснен спускавшейся вниз толпой пассажиров только что прибывшей электрички.

К Веронике подбежал охранник в черной форме, затем не спеша подошел и милиционер…

Максима с их помощью отвели к ее машине, а затем она отвезла его в больницу. По счастью, рана оказалась несерьезной — спас брезентовый операторский жилет со множеством карманов, набитых всякой всячиной, да и удар в общем-то был не слишком силен.

«Непрофессионально ткнули» — так сказал один из врачей.

Однако промывать и залеплять пластырем порезы все же пришлось.

И пока шла операция, Вероника давала показания оперативнику из местного отделения милиции. Молодой, старательный парень внимательно отнесся к показаниям жены большого чиновника. Обещал найти преступника, но Вероника сказала, что ее главным образом интересует расследование по поводу продажи кассет с порнографией в палатке на вокзале. Сказала, что обязательно будет интересоваться этим делом, так же как и ее пострадавший спутник, который является сотрудником сразу нескольких центральных газет. Оперативник честно обещал разобраться.

Случившееся произвело на Веронику тягостное впечатление. До сих пор она не позволяла себе думать о той грязи, в которой может очутиться ее девочка. Теперь же, вспоминая страшные глаза и свистящий голос незнакомца, она с ужасом представляла, в какие руки могла попасть Соня.

Она хотела позвонить Денису Грязнову, но потом рассудила, что данный инцидент не дал никакой информации. А если она сообщит Денису, то он, чего доброго, начнет искать этого сумасшедшего — и поиски зайдут в тупик.

Домой Вероника явилась поздно и всю ночь не смыкала глаз. А рано утром вновь отправилась на поиски похитителя дочери.

«Я его найду, — говорила она себе, — я его обязательно найду, чего бы мне это ни стоило».

Вскоре ее машина стояла неподалеку от тех трех домов, на которые вчера указала продавщица из магазина. Проснувшиеся горожане спешили на работу, основной поток людей шел от домов к троллейбусной линии, и потому Вероника сразу заметила высокого мужчину с копной русых волос.

Он двигался навстречу людскому потоку и, подойдя к черной подвальной двери среднего из домов, скрылся за ней. Вероника припарковала автомобиль напротив двери и стала ждать. Через некоторое время к дверям подошел маленький мальчик с ранцем за спиной. Дотянувшись палкой, будто специально для этого стоящей у дверей, до кнопки звонка, мальчик надавил на нее, дверь открылась — и ребенок скрылся внутри.

Прошло минут десять, и в проеме двери показалась лысая голова. Мужчина осторожно осмотрелся, вышел и закрыл за собой дверь на замок. Сейчас он был одет в грязную рубашку, брюки и черный дерматиновый фартук. Он направился куда-то в глубь жилого массива, и Вероника, оставив машину, пошла за ним следом.

Мужчина шел быстрым шагом, стараясь держаться в тени и избегая встреч с прохожими. Он остановился возле двери, над которой красовалась вывеска «Ремонт обуви», огляделся и вошел внутрь. Вероника последовала за ним.

В полутемной мастерской стоял резкий запах сапожного клея.

— Ты достал? — услышала она голос лысого. Он стоял спиной к ней у стойки, покрытой линолеумом.

— Да, — ответил голос откуда-то снизу. Лысый оглянулся, но Вероника повернулась к зашторенному окну, чтобы он не мог видеть ее лица.

— Ладно, к тебе тут пришли. — «Похититель» перегнулся через стойку и что-то зашептал, потом выпрямился. — А еще положи мне в пакет тридцать пар шнурков подлиннее и поточи, пожалуйста, нож.

При этих словах он вытащил из кармана длинный блестящий скорняжный нож.