Непристойный негатив - Картер Браун Страница 24

Тони Феррелл распахнул дверь своего убогого жилища, но увидев меня на пороге, хотел было снова закрыть её. Желая помешать этому, я навалился на неё с другой стороны, и он неожиданно быстро сдался. Затем я вошел в квартиру, и закрыл за собой дверь.

— Ладно! — раздраженно бросил он. — Выкладывайте, какого черта вам здесь нужно.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне об Айрис Меривейл, — сказал я.

— Она умерла. — Он недовольно поморщился. — И это все, что я могу сказать вам о ней.

— Мне нужно узнать, — продолжал я, — об её отношениях с Сэнфордом и с вами.

— Какая теперь разница, черт возьми? — сказал он. — Она мертва. Что было, то прошло!

— Для меня это очень важно, — настаивал я. — Что вам надо для того, чтобы разбудить эти воспоминания? Выпить? У меня в машине есть буталка водки. Хотите принесу?

Он покачал головой.

— Я с этим делом завязал, хотя раньше и приходилось выпивать. Что вы за человек, Холман? Некрофил? Она умерла. Так оставьте её в покое хотя бы после смерти.

— Она умерла, — согласился я, — и Роулинс тоже. Я знаю, почему умерла Айрис Меривейл — из-за передозировки барбитуратов. И мне так же известно, как умер Роулинс — ему вышибли мозги. Но я до сих пор не знаю, почему его убили.

— А Айрис-то тут при чем? — спросил он.

— Да все при том же. Потому что после неё остался незаконченный фильм, — ответил я.

Он сел в кресло и замер без движения, уныло ссутулившись и опустив плечи. Кончики ганфайтерских усов, казалось, тоже поникли, а неясный взгляд стал её мутнее.

— Я был единственным человеком на свете, кто мог понять Айрис, — вдруг заговорил он. — То есть её талант. Знаете, ведь она была поистине великолепной, неподражаемой актрисой. Но вот только заставить её проявить в полной мере это дарование было чрезвычайно трудно. Приходилось работать не покладая рук, копать все глубже и глубже, чтобы отбросить все наносное и добраться до её человеческой сути. — Он неожиданно усмехнулся. — А вам все это, наверное, кажется просто высокопарным бредом.

— Нет, не кажется, — искренне возразил я.

— Когда работаешь в таком темпе, то между тобой и окружающими тебя людьми складываются довольно странные взаимоотношения, — продолжал он. Бывает так, только что ты испытывал ни с чем не сравнимое умиротворение и блаженство, а в следующий момент уже выходишь из себя, начинаешь метать громы и молнии. Как говорится, где кончается любовь, там начинается ненависть! Думаю, что Айрис по большей части меня ненавидела. Однако я был единственным режиссером, с которым она работала на протяжении последних пяти лет своей карьеры.

— А как насчет её отношений с Сэнфордом?

— С этим сукиным сыном! — Он взволнованно вытер губы тыльной стороной ладони. — Он уничтожил её. Вам хоть об этом-то известно? Он был без ума от неё и так и не оставил её в покое.

— Так почему же она не ушла от него?

— Потому что к тому времени, как она поняла, что это единственный возможный выход, было уже слишком поздно, — сказал он. — Она уже не могла обходиться без наркотиков, от былой славы остались одни воспоминания, и идти ей было больше некуда. Но только для того, чтобы понять Айрис, вам необходимо знать, что из себя представляет Сэнфорд. Он же псих! Просто ненормальный.

— Как это? — продолжал подначивать я.

— Он извращенец, — ответил Феррелл. — Озабоченный. Он получает удовольствие только от того, что наблюдает, как этим занимаются другие.

— Но, наверное, когда-то он все-таки был нормальным, — предположил я. — Ведь у него есть дочь.

Феррелл криво усмехнулся.

— Его дочь? Жена ушла от него, не прожив с ним и года, и через три месяца у неё родился ребенок. Через несколько месяцев после этого она погибла в автомобильной катастрофе, и Сэнфорд взял ребенка к себе. Но все, кто знал их достаточно хорошо, ни минуты не сомневались в том, что отцом девочки мог оказаться кто угодно из полудюжины знакомых мужчин, бывавших у них в доме, включая шофера, но только не сам Сэнфорд.