Картонные стены - Полина Елизарова Страница 24

С похожим на омерзение выражением лица он продолжил рассказ, периодически заглядывая в составленную кем-то справку.

– С семьей она разорвала отношения задолго до нашего знакомства. На нашей свадьбе, кроме Жанны, с ее стороны никого не было. Отец Алины умер в хосписе от рака желудка в январе две тысячи десятого года. Об этом она мне как раз говорила, и я предложил ей тогда любую, в том числе материальную помощь, от которой она отказалась.

– Вы что, даже не были знакомы со своим тестем? – искренне удивилась Самоварова.

– Нет. Алина категорически этого не хотела. В свое время она мне говорила про родителей что-то такое… Что-то отвратное…

И Андрей, силясь вспомнить детали, неожиданно резко, будто по тормозам ударил, прервался и замолчал.

– Например? – выдержав паузу, уточнила Варвара Сергеевна.

– Это было так давно…

– И все же?

– Она говорила, что нам обоим лучше считать, что их нет! – вновь с шумом заводя свой внутренний двигатель, резко ответил Андрей.

– А с матерью ее что? – подключился Валерий Павлович.

– Вот здесь-то и кроется самое странное… Мать она якобы похоронила примерно через два года после отца. Уехала куда-то на целый день, от моей помощи вновь отказалась…

– Вы тогда уже были расписаны?

– Да. И у нас уже был ребенок. Она отвезла его, тогда еще совсем маленького, в этот день к моим родителям.

– И вы не сочли необходимым поехать вместе с женой? – жестко уточняла Самоварова. Не вполне понимая, как ей вести себя в этом странном доме, она решила принять единственно понятную ей форму – включила в себе следователя, беспристрастного, имеющего всего одну цель: ухватить суть среди этого бардака.

– Нет. Она была категорически против… Вы должны понимать, что у меня уже тогда была серьезная работа, и мне не хватало внутренних ресурсов, чтобы биться в дверь, которую передо мной не только закрывали, да еще и с необъяснимым упорством подпирали с другой стороны.

– Ситуация, конечно, далеко не типичная, но, думаю, с точки зрения твоей жены она чем-то объяснима, – мрачно кивнул Валерий Павлович.

– Нет, дядя Валер! – с жаром выкрикнул Андрей, и черты его лица вдруг изменились настолько, что Варвара Сергеевна впервые за все это время увидела перед собой не холодного «дядю в костюме», но того чистосердечного «Веснушкина», мальчишку, о котором вспоминал перед поездкой в «Сосны» доктор. – Мне крайне сложно найти этому какое-либо рациональное объяснение! Дело в том, что эта женщина, – сощурив глаза, он нашел в лежавшей перед ним справке нужное место, – и по сей день жива, хотя, судя по частым визитам в поликлинику, не вполне здорова…

– Это как же?! – присвистнул от неожиданности Валерий Павлович.

– А так… Попова Татьяна Андреевна, тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения, разведенная с отцом Алины аж в девяносто восьмом, проживает сейчас в Калужской области, в квартире некоего Сергея Ефимовича Ткачука, тунеядца, инвалида второй группы, отсидевшего три года за хищение государственной собственности.

– Статья? – машинально уточнила Самоварова.

Изучая перед ужином дневник пропавшей, Варвара Сергеевна остановилась на месте, где Алина вспоминала, как их с отцом бросала эта странная, далекая, и, по всей видимости, действительно нездоровая женщина – Татьяна Андреевна Попова.

Чтобы ответить на вопрос Самоваровой, Андрей, снова сощурившись, попытался найти нужное место в зависшей перед его носом справке. Руки его заметно подрагивали.

– Варь, разве это сейчас важно? – вмешался доктор.

– Действительно, – согласился хозяин дома. – Но…

Сверху, с лестницы, послышались быстрые шаги.

Пока Жанна спускалась, сидевшие за столом, не сговариваясь, замолчали.

Когда распоряжайка осторожно, будто уже чувствуя зависшее в столовой напряжение, вошла, Андрей, как с цепи сорвавшись, подпрыгнул со стула и подскочил к ней:

– Может, ты мне объяснишь, как такое возможно?!

Повиснув над ней с высоты своего почти двухметрового роста, он грубо схватил ее за широкие, оголенные кокетливой кофточкой на резинке плечи и начал трясти:

– Как вы, сучки, могли до такого додуматься?! И зачем? Так сильно хотелось любой ценой в рай въехать? Для этого надо было похоронить живую мамашу?

Жанна, не понимая, о чем он, сжалась в его руках и стала похожа на полную некрасивую девочку, которую обижает бог весть откуда взявшийся хулиган. Ее ярко-розовые губы дернулись и мелко, истерично задрожали.

– Андрей! – вступился за нее доктор. – Ты давай полегче! Жанна могла быть и не в курсе.

Но тот, не слыша и не обращая внимания на то, что молодая женщина, неловко выворачиваясь, принялась беспомощно и тихо рыдать, еще больше распаляясь, все яростней сжимал ее плечи, не позволяя отойти от него ни на шаг:

– И что же ты, тварь, живя в моем доме, скрываешь, а?! Выходит, мой отец был совершенно прав!

Было видно, что он едва сдерживается, чтобы не ударить подругу жены за какую-то давнишнюю, известную ему одному правоту отца.

И оркестр, еще каких-то пять минут назад вытягивавший подобие мелодии, сорвался разом в яму, издавая жуткие, царапающие до самых печенок звуки.

Пока доктор пытался силой оттащить Андрея от Жанны, а Варвара Сергеевна, подскочив сбоку, гладила ее по плечам, совала к перекошенному розовому рту стакан с водой и о чем-то кого-то умоляла, Алина на портрете, печально усмехаясь, внимательно наблюдала за происходившим.