Брошь с черным опалом - Елена Дорош Страница 24

На праздник в офисе она не пошла. «Зря уши мыла», – сказала бы бабушка Фая. Агата даже с мамой делиться своими сомнениями не стала. Боялась, что даст себя уговорить. Почему-то вдруг стало страшно. Боялась вылезти из лягушачьей шкурки? Или того, что успешные снобы-юристы посмеются, мол, уборщица – и так вырядилась? Просто стеснялась выглядеть Золушкой на чужом балу? Или ее смущало чье-то присутствие? Агата промаялась весь вечер, пытаясь осмыслить свои ощущения. Наконец Маруся, заметив, что Агата ходит «смурная», вытащила ее прогуляться. На работу придется идти утром тридцать первого, а сегодня все равно вечер свободный. Можно в темноте дойти до набережной и просто подышать невским воздухом.

На улице действительно стало лучше. Все же Питер – это лекарство для неприкаянных душ. Нева в этом году не замерзла. В темноте вода казалась густой, как мазут. Две женщины, прижавшись боками, брели вдоль Дворцовой набережной под защитой ветреной зимней ночи, поддерживая друг друга, пытаясь скрыть свою тревогу и надеясь, что все будет хорошо.

Человек в машине, наблюдавший за ними, думал иначе. Скоро все изменится. Эти две суки получат по заслугам. Вот тогда все будет хорошо.

А наутро Агату ждал сюрприз. Его преподнесла все та же расчудесная Алла Петровна. Вчера, оказывается, была лотерея, и все сотрудники повытаскивали подарки. Кто билеты в театр, кто – в цирк. А некоторые – в ресторан, причем, прямо в новогоднюю ночь. Поскольку Агаты не было, ей отошло, что осталось. Последние два билета были в оперу.

– Ты не расстраивайся, ладно? Зато в Мариинку! Там красиво, вот увидишь. Жаль, что тебе пойти не с кем.

Агата чуть не завизжала в трубку. Два билета в Мариинский театр! Боже, о таком она и мечтать не смела! Вот это подарок! Подарок из подарков! Подарище! Не зря все-таки она прикупила себе классные вещички! Агата, рассыпавшись в благодарностях, повесила трубку и затискала Марусю так, что та заикала.

– Мы идем в оперу, представляешь!

Наутро она нашла билеты на столике в приемной. Давали «Дона Карлоса» Верди. За дирижерским пультом – маэстро Гергиев! Арию Елизаветы Валуа из последнего акта – «Ты, кто суетность мира познал» Агата особенно любила и знала наизусть. Скоро, уже скоро она ее услышит:

Прощайте, прощайте, прекрасные золотые мечты, утраченные иллюзии!

Узы разорваны, свет померк!

Прощайте, прощайте, годы моей юности!

Новогодняя ночь прошла в разговорах и почти что в трезвости. Бутылку шампанского на двоих так и не дожали. Эх, была бы бабушка Фая! На любое сообщение о проблемах, все равно, мировых или семейных, она неизменно реагировала предложением выпить. Наливала маленькую рюмочку самодельной настойки на калгане и, опрокинув в рот, закусывала салом. Любые напитки, даже шампанское, Фая заедала этим волшебным продуктом и чувствовала себя прекрасно. Бабушка ни за что бы не позволила двум бабам «журиться» в новогоднюю ночь. Как там она одна в своей незалежной? С кем опрокидывает рюмочки?

Разговоры тоже не поднимали градус настроения. Переключиться на позитив не получалось. Как понять, что задумал Олег? Где он может быть? До какой степени они могут чувствовать себя в безопасности в Петербурге? Сколько еще прятаться? Вопросов было не счесть, а ответов – ни одного.

Под бой курантов загадали желание. Должно быть, одно на двоих.

Новогодние праздники тянулись долго. Когда же четвертое? Сил нет терпеть!

Маруся уговаривала:

– Не егози! Бабушка сказала бы, что у тебя в попе свербит, аж очи повылазили!

– Так я и не спорю. Повылазили!

Агата сама не могла понять, отчего такой нервяк. Она всегда считала себя довольно уравновешенной, а тут мандражирует, прямо как неадекват какой-то. Стресс выхода ищет?

С обеда Маруся занялась дочкиными волосами. Только она умела их уложить. Каким-то образом она разделяла их пробором на два потока и укладывала так, что прическа получалась, по ее выражению, «сложносочиненной» и очень красивой. Возилась больше часа. Упрели обе. Маруся от усилий, Агата от свербежа. Наконец, нарядившись, замерли перед зеркалом в коридоре. Зеркало было старое, мутноватое и кривоватое, но все равно было понятно, что они обе удались красотками. И на том спасибо.

Марк и Ниночка зашли в ложу бельэтажа, когда зал только начал интенсивно заполняться. Марк облокотился на бархат и стал рассматривать снующих по проходу зрителей. Партер, как всегда бывает в театре перед спектаклем, был весьма оживленным местом. Люди входили, искали свои места, здоровались со знакомыми, потом выходили в буфет и туалет, потом снова по кругу. Наблюдать все это сверху было очень забавно. Вдруг в проходе он увидел Агату. Она была в чем-то зеленом, волосы уложены в замысловатую прическу, заставлявшую держать голову чрезвычайно прямо, как у принцесс крови. Вот дошла до своего ряда, оглянулась и поманила рукой невысокую полную женщину. Они сели в кресла и склонились друг к другу. Марк продолжал смотреть и не сразу понял, что говорит ему жена.

– Я говорю, достань бинокль.

Ниночка разложила складной театральный бинокль и стала высматривать знакомых. Марк отодвинулся в глубину ложи и достал телефон. Черт знает что! Пялится на чужую женщину, сидя рядом с законной женой, извращенец!

Агата сидела с красными от возбуждения щеками. Время от времени она прикладывала к горящему лицу руки, пытаясь ими остудиться. Но руки тоже были горячими. Соскучившись по счастью, она испытывала восторг просто от того, что находится в таком сказочном месте, в полной безопасности, в ожидании дивной музыки и прекрасных голосов солистов!

И тут она почувствовала спиной чей-то взгляд. Словно дуло пистолета уперлось между лопаток. Жар, согревавший ее весь день, мгновенно сменился холодом, да таким, что она в мгновение ока обездвижила и замерла, напружинив спину, не смея повернуться. Маруся читала программку, приблизив ее к глазам, и ничего не заметила. Агата вцепилась в подлокотник, но тут же разжала руки. Нельзя пугать маму. Она откинулась на спинку кресла, изо всех сил удерживаясь от желания оглянуться. Все равно ничего не увидит в полутьме уже притушенных ламп. Это тот самый взгляд, который она почувствовала, когда мыла окна на даче. Тогда она убежала в кладовку и сидела, трясясь от ужаса. Кто смотрит ей в спину с такой ненавистью? Олег? Да как такое может быть? Это просто абсурд. Или паранойя уже плавно переходит в шизофрению?

Марк, отложив телефон, снова сел так, чтобы видеть сидящих внизу людей. Глаза сами, независимо от хозяина, нашли Агату. Она сидела, сложив руки, и смотрела прямо перед собой. Задумалась? Интересно, о чем?