Ладанка Жанны д'Арк - Наталья Александрова Страница 24

Все оставшиеся – человек двадцать – проследовали в соседнюю комнату.

Она была похожа на раздевалку в бассейне – такие же металлические шкафчики, скамейки. При виде этих шкафчиков я невольно вздрогнула, вспомнив, как в таком же нашла труп той, другой Жанны, но взяла себя в руки и никак не выдала свой испуг.

В раздевалку вошел уже знакомый нам толстяк в твидовом пиджаке, оглядел нас и распорядился:

– Ну, девочки, быстренько переоделись в купальники! Купальники, надеюсь, у всех есть?

При этом он явно не собирался уходить.

– Выйдите, пожалуйста! – проговорила высокая блондинка лет тридцати пяти.

– Что? – переспросил толстяк. – Не понял!

– Все вы поняли! – Она покраснела. – Мы должны переодеться – так выйдите! Не будем же мы при вас переодеваться!

– Это почему, интересно?

– Потому что вы – мужчина!

– Сразу видно, что у тебя ничего не получится! – зашипел толстяк. – У тебя непрофессиональный подход к делу! Здесь нет мужчин и женщин, здесь все – люди кино! Актеры и актрисы, операторы и режиссеры, каскадеры и реквизиторы… вот я, к примеру – не мужчина, а ассистент режиссера по кастингу!

– Сразу видно, что вы не мужчина! Настоящие мужчины не ведут себя по-хамски! И почему вы ко мне обращаетесь на «ты»? Мы с вами пока что не знакомы!

– И не познакомимся! Раз вы такая щепетильная, значит, роль не для вас! Вы свободны!

– И очень хорошо! – Блондинка собрала вещи и вышла.

Тем не менее толстяк тоже ушел, недовольно ворча.

Я достала свой купальник – тот самый, в котором ходила в бассейн, – и переоделась. Рядом со мной, стеная и охая, переодевалась полная женщина средних лет, с коротко подстриженными рыжими волосами. Она с трудом натянула на свои телеса купальник в крупных цветах и, перехватив мой взгляд, недовольно процедила:

– Что смотришь? Ну есть у меня пара лишних килограммов… посмотрим, что с тобой будет в моем возрасте!

– Да я ничего…

– То-то!

Все переоделись и перешли в следующую комнату. Здесь нам снова велели выстроиться вдоль стены, появился прежний толстяк и сказал, чтобы мы прошли друг за другом в другой конец помещения.

Мы продефилировали мимо него. Он следил за нами и делал какие-то замечания, которые записывала та же долговязая девица.

– Сойдет… эта где-то на троечку… эта совсем никуда не годится… а эта ничего…

Когда подошла моя очередь, он скользнул по мне равнодушным взглядом и процедил:

– Сойдет…

Следом за мной шла рыжая толстуха. Когда она поравнялась с ассистентом, он поморщился и проговорил:

– Ну это уж совсем никуда не годится…

В это время у него за спиной открылась дверь, и в комнату вошла Лилиана Ковальски собственной персоной. Услышав последние слова ассистента, она возразила:

– Отчего же? Мне как раз нужен кто-то такого типа…

– Такого типа? – повторил ассистент с сомнением. – Да она же в кадр не влезет!

– Это бодипозитив! – оборвала его Лилиана. – Нужно следить за тенденциями! Не отставать от веяний времени!

– Хозяин – барин… – недовольно проворчал ассистент. – Если вы так считаете…

– Да, я так считаю!

– Запиши ее данные… – бросил ассистент своей подручной.

Ковальски отошла в сторону, но вдруг остановилась и уставилась на меня. Причем не на лицо, а на ногу, точнее, на бедро, где у меня та самая роковая татуировка.

Под ее взглядом я почувствовала себя неуютно, захотелось чем-нибудь прикрыться. А Лилиана перехватила мой испуганный взгляд и сделала знак подойти к ней. Я послушно подошла, хотя мне этого очень не хотелось.

– Пройдите в мой кабинет! – Лилиана слегка притушила блеск глаз, и голос ее был спокоен, но я поняла, что влипла. Ну как же я забыла про татуировку?

Я попятилась, но Лилиана крикнула охраннику:

– Толик, проводи! – и вышла.

– Сейчас, – сказала я Толику, – оденусь только.

– Еще чего! – Он грубо взял меня за руку повыше локтя. – Сказано идти – значит, иди в чем есть!

И я поняла подтекст – в голом виде я никуда не убегу, и эта Лилиана может сделать со мной все что захочет. А откуда я знаю, может, она такая же сволочь, как Вадим? Или еще хуже…

– Отвали! – Я вырвала руку. – Что у вас за порядки? Тут тюрьма или бордель? Один на голых девиц пялится, другой силой куда-то тащит! В гробу я видала ваш кастинг, уйти хочу!

В глазах охранника мелькнула растерянность: справиться со мной он может одной левой, вон какой здоровый, но не будет же он это делать на глазах целой толпы женщин.

– Спокойно! – Откуда-то появился давешний толстяк. – Не нужно волноваться, просто Лилиана Васильевна предложит вам роль. Я бы на вашем месте не отказывался…

А сам аккуратно теснил меня к двери.

– Дайте хоть одеться!

Толстяк махнул рукой, и долговязая девица протянула мне видавший виды махровый халат. Было противно надевать чужую вещь, но я решила не спорить и посмотреть, что будет дальше. Ну не убьют же они меня при всем честном народе…

Толстяк сам провел меня по длинному коридору и постучал в дверь в самом его конце.

– Войдите!

Очевидно, Лилиана не ожидала, что я приду не одна – лицо у нее было такое злое, что даже видавший всякое толстяк остановился на пороге. Надо отдать ей должное: с лицом своим она совладала мигом, но он все же что-то заподозрил, потому что крутил головой и все медлил уходить.

– Начинайте без меня! – строго сказала Лилиана. – Я займусь с этой девушкой.

Я подумала, что это хорошо, толстяк меня запомнит. Приободрилась и потуже завязала поясок халата.

– Ты кто такая? – прошипела Лилиана, плотно закрыв дверь за ассистентом в твидовом пиджаке. – Ты зачем явилась? Вынюхивать, высматривать? Кто тебя послал, говори!

– Вадим, – ответила я спокойно. – Меня послал Вадим.

– Вадим? – Она побледнела и отшатнулась. – Как это? Что ты такое говоришь?

«Доверься ей! – прозвучал вдруг у меня в голове голос. – Расскажи кое-что, только не вываливай все сразу!»

«Сама знаю…» – огрызнулась я. Очень мне не понравился взгляд Лилианы. И красота ее вся куда-то ушла, поблекла от такого злобного взгляда.

– Ты врешь, он не мог тебя послать, зачем ему… – пробормотала Лилиана.

– Ну да, я сама тебя нашла через него. – Я решила не чиниться и тоже звать ее на «ты». – И, знаешь ли, не советую тебе разговаривать со мной в таком тоне, потому что ты про меня ничего не знаешь, а я про тебя – многое.