Изящно, дорого, смертельно - Оксана Обухова Страница 24

— Для первой встречи нужно выбрать, например, заброшенный пустырь с единственной господствующей высотой, где я заранее обоснуюсь и буду наблюдать за всем, что зашевелится под боком или в обозримом далеко. А потому кафе на многолюдной улице нам не подходит.

— Пустырь не будет слишком подозрительным?

— Конечно, будет. Но ты ж не дурочка, торговый центр, где легко затеряться в толпе, для встречи не выберешь: легко тебе, легко и неприятелю. Ты предпочтешь обзор, чтобы любого, кто притопает за Люсей, разглядеть издалека и смыться.

Пойми, все как нарочно складывается очень вовремя! Логично. Ты засветилась перед дроном журналистов и попала в розыск так, что даже аналитик к этому не придерется! Заподозрить западню в последовательной цепи событий невероятно сложно, развитие идет обоснованно шаг за шагом.

— Обоснованно? Но почему тогда вы увезли меня из обстрелянной квартиры, а не оставили дожидаться приезда опергруппы?

Матерый диверсант досадливо махнул рукой:

— Рефлекс сработал. Я ведь, Дуся, мыслю не как обычный человек: если все цели не получилось отработать снайперу, жду — вмажут из гранатомета. Бывало всякое, и потому включился мой автоматизм: «Немедленно выводи гражданских из зоны поражения!» Я, признаться, на этом же автомате побаивался, что нас и с противоположной стороны дома встретят. Торопился. А уже потом думал.

— Спасибо, — опуская нос к опустевшей кружке, шепнула Евдокия.

Честно говоря, она не вполне поверила в историю с рефлексом. Может быть, первоначально, под обстрелом, автоматизм и сработал, но чуть позже и опомнившись Васильевич ее элементарно пожалел. Евдокия заподозрила, что друг не захотел, чтобы она разорвалась на части, рыдая над убитым женихом, раненым Антоном, и одновременно пыталась что-то говорить приехавшему следователю и Муромцу.

Вообразить такое и сейчас чрезвычайно сложно, а уж тогда…

— Пустое, — скромно отозвался на благодарность друг-диверсант. — До меня, знаешь ли, только сейчас доходит: все твои бестолковые прыжки через заборы и беготня вначале выглядели так, будто ты не успеваешь как следует подумать и еле-еле отбиваешься. А потому противник мог решить, что переигрывает и опережает. Но вот сейчас, как оказалось, мы можем смело навязывать неприятелю свой график. Похоже, моя девочка, за дымовой завесой получится нанести реальный контрудар.

Шаповалов дотянулся до стопочки листков бумаги, приготовленных для него заботливым Савелием, протянул Евдокии авторучку и приказал:

— Черти мне планы местности с пустырями и парой заброшенных строений. Я буду звонить Максиму, попрошу подобрать какое-нибудь неприметное жилье для нас.

— Может, не надо? — послушно беря ручку, сказала сыщица. И прошептала, опуская глаза к бумаге: — Выводя меня из квартиры, вы случайно набросили мне на голову куртку Олега… Там ключи от двух нанятых квартир. Олег их хорошо исследовал, меня с собой не брал, хозяева меня в глаза не видели.

— От двух квартир, говоришь? — задумался шпион. — Тебя никто там не видел? А что… есть смысл. — Посмотрел, как Евдокия чертит схему, и попросил придерживаться хоть какого-то вменяемого масштаба.

Пока сыщица трудилась, продолжил делиться мыслями:

— Завтра утром, когда станет понятно, что ты легла на дно, за точками, где ты можешь появиться, начнут приглядывать. Обязательно начнут, поскольку дистанционная прослушка доказала — ты продолжаешь нешуточно интересовать неприятеля. И одна из этих точек — прокуратура, куда ты можешь прийти «с повинной». Потом твой офис, дом Нифаси и его сестры…

— Адвокат, — напомнила Евдокия.

— С ним ты свяжешься по телефону, так что не подходит.

— Морг, — совсем тихо добавила Дуся. — Кроме меня в Н-ске Олега некому опознать.

Николай Васильевич поглядел на сыщицу, не поднимавшую заслезившихся глаз от бумаги. Хрипло прокашлявшись, продолжил так, словно не слышал последнего предположения:

— Иду дальше. Если сисадмин не попала в разработку, нам нужно заставить ее засветиться, разом появившись во всех этих местах. Причем — обоснованно, а в этом нам поможет только Кашин. — Николай Васильевич, раздув щеки, побарабанил пальцами по столу. Подумал и продолжил развивать: — Утром ты, Дусенция, позвонишь Людмиле и попросишь ее съездить в офис за паспортом, а потом вернуться домой и ждать твоего звонка. Но вот когда ты ей позвонишь второй раз, чтобы назначить конкретное место встречи… за ней приедут полицейские и повезут ее к Кашину. Например, для опознания «любовника Василины».

— Зачем это надо? — отвлеклась от черчения Землероева.

— А затем, чтобы на крыльцо прокуратуры Люся выскочила с лицом, как в том фильме: «Шеф, шеф, все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает…» Представила? Кашин отпустит Людмилу минут за десять до назначенного времени. Именно поэтому нам нужно, чтобы за ней приехали полицейские и доставили ее до кабинета, так как по повестке Люся не пойдет. Плюнет на Кашина и помчится с паспортом к тебе.

— Бедная Люся, — пробормотала Евдокия и вернулась к черчению.

— Иначе никак. — Шаповалов добавил в голос сочувствия: — Все должно быть достоверно, моя девочка, на крыльцо прокуратуры Люся должна выскочить словно ошпаренная, с телефоном возле уха — ей нужно предупредить тебя, что паспорт у нее, мол, она обязательно приедет, но задерживается… Люся помчится к тебе на первом попавшемся такси.

Евдокия отодвинула листок с недоделанным планом и взяла свежий. Удивленному шпиону объяснила:

— Эта заброшенная стройплощадка на противоположном конце города от прокуратуры. Ехать минут сорок. Но есть другой разведанный пустырь, до него не более двадцати минут.

— Добрая ты, Дуся… — поскучнел матерый диверсант. — Давай трудись, а я пойду звонить Максиму, и с Савелием надо кое о чем пошушукаться.

О чем Николай Васильевич шушукался с хозяином-охотником, Евдокия догадалась, когда вышла во двор к машине и увидела, как Савелий протягивает Шаповалову небольшую, но весьма тяжелую сумку. Невзрачную, обычную, но безусловно наводящую на мысль о некоем арсенале. Скорее всего, длинноствольном, в разобранном виде, наверняка с коробочкой патронов.

Под сосредоточенным взглядом Евдокии Николай Васильевич уместил подозрительную сумку в багажник, к самой задней стенке. Бережно прикрыл ее матерчатым ковром-пледом в рубчик — с оленями — и для надежности припер канистрой с бензином.

Полюбовавшись сделанным, он попрощался с радушным (и щедрым) хозяином Савелием. Предложил сыщице усаживаться в «рено», невзрачно-обычное даже в большей степени, чем сумка.

Но шустрое и прыткое, как оказалось. До города доехали не завязнув в лужах проселочной дороги, хотя дождь лил, словно собирался утопить Н-ск вместе с пригородами.

Первую же квартиру, нанятую Олегом, Шаповалов всячески одобрил. И тихий двор его устроил. Кирпичный двухэтажный дом послевоенной постройки имел форму буквы Т, длинная перемычка разделяла пополам старозаветный дворик с гаражами и сараями напротив подъездов.