Тайна, деньги, два осла - Анна Ольховская Страница 24

И свихнулся на этой жажде. Ничем другим объяснить его бредовую затею Вика не могла. Почему, ПОЧЕМУ он решил, что насильственное зачатие и рождение общего с Викой ребенка откроет ему путь к миллионам дядюшки?! Что мама и брат примут в семью своего палача? Похитителя и насильника их дочери?

Бред.

Но кто такой шизофреник? Человек, действующий абсолютно логично и продуманно, но с одним малюсеньким «но» – изначально в причине его поступков заложена бредовая идея.

В точности как у душки Фрицци.

Который сидит сейчас рядом и нежно гладит ее руку:

– Ну, как ты, родная? Тебе лучше?

– Да, спасибо, – процедила Вика, пряча руку под одеяло.

– Ну не злись, моя девочка, не надо. – Теперь оглаживанию подверглась щека девушки. – Не злись на своего мужчину, пожалуйста! Не надо было вываливать тебе на голову всю информацию сразу, ведь эта бедная головка перенесла тяжелейшую травму!

– Во-первых, прежде всего не надо было заманивать меня сюда! – Вика брезгливо поморщилась и оттолкнула от себя горячую ладонь мужчины. – А во-вторых… Во-вторых, запомни, Фридрих, ты не мой мужчина и никогда им не станешь!

– Стану, моя девочка, стану, – усмехнулся фон Клотц, поднимаясь. – У тебя просто нет выбора.

– А ты что, в свои сорок еще не научился видеть разницу между насильником и настоящим мужчиной? – вернула ему усмешку Вика.

– Нет, я в свои сорок научился доставлять женщине в постели такое удовольствие, что она просит изнасиловать ее снова и снова. Ох ты! – Фон Клотц огорченно потрогал плюшку. – А выпечка-то совсем остыла! И кофе – тоже!

– А мне все равно, – упрямо поджала губы девушка. – Я не хочу есть. И не буду! Я объявляю голодовку!

– Вот дурочка! – искренне рассмеялся Фридрих. – Викхен, золотце мое, ты, похоже, так и не повзрослела за прошедшие восемь лет. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе нанести вред собственному здоровью? О голодовке даже и не думай, глупышка.

– Сам дурак! – (Черт, действительно по-детски прозвучало!) – Уходи и булки свои уноси! Или увози!

– Увезу, обязательно увезу. Но только потому, что мать моего будущего ребенка должна питаться самыми свежими продуктами! Я скоро вернусь, дорогая, не скучай. Можешь пока принять душ, если хочешь. Вот увидишь, сразу легче станет.

– Не утруждай себя возвращением, Фрицци, я же сказала – есть не буду!

– Тогда придется кормить тебя насильно. – Бледно-голубые глаза покрылись льдом.

– Я выплюну!

– Есть такая штука – зонд называется. Так вот с ним выплюнуть не получится. Но приятного мало, поверь.

– Сволочь!

– А кому сейчас легко! – насмешливо подмигнул Фридрих, захлопывая за собой дверь.

Дважды щелкнул замок, запирая пленницу, и в комнату вернулась тишина. И щебет птиц за окном. А еще – шум деревьев, сочувствующе кивавших ветками.

И это были, похоже, единственные союзники пленницы…

А может, и нет. Она ведь толком не знает, где находится. Да, из окна видны только деревья, но ведь это отсюда, с кровати! А если подойти к самому окну, то вполне вероятно, что все не так печально и вокруг не тайга, а всего лишь пригород, и другие дома по соседству есть. Тогда она сможет подать какой-нибудь сигнал соседям, привлечь их внимание. Как? Да как угодно! Светом, яркой тряпкой, криком, в конце концов!

Все, хватит валяться, сгреби свое медузообразное тело покомпактнее и волоки это счастье к окну.

Главное, не спешить. А то и грохнуться можно, слабость ведь никуда не делась, да и отступившая головная боль только и ждет возможности вернуться и выпить на брудершафт со слабостью. Им ведь, гадинам, есть о чем поговорить!

Вика медленно, стараясь не делать резких движений, перевела себя в вертикальное положение. Посидела, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения показали ей большой палец.

Не средний, а значит, можно продолжить.

Так, теперь встаем.

Слегка штормило, но в целом было вполне приемлемо. Главное, не спешить – не хватало еще грохнуться в обморок посреди комнаты!

Ведь на ней, как успела заметить Вика, ничего, кроме тончайшей ночной рубашки, нет…

Идти напрямик девушка не рискнула – это ведь целых три метра открытого пространства, где в случае чего и опереться не на что! Сейчас не помешал бы такой металлический ходунок-опора, с которым ползают западные старушки, но, увы! – подобным аксессуаром фон Клотц не обзавелся.

Поэтому брести пришлось вдоль стенки, опираясь рукой на веселенькие обои в цветочках.

М-да, ей явно еще было рановато вставать – волны слабости, накатывавшие одна за другой, становились все выше, все мощнее. За ними следом подтянулись тошнота и головокружение, задрожали ноги, но окно было уже совсем рядом – каких-то двадцать сантиметров пути!

Которые Вика проползла за рекордное для улиток время – две минуты.

И буквально стекла на подоконник, ухватившись за него обеими руками. В глазах потемнело, да так, что девушка едва не расплакалась от обиды – столько усилий, и все может оказаться напрасным, она тупо грохнется в обморок!

Но она смогла удержаться от падения в небытие, несколько раз глубоко, до самого донышка легких, втянув в себя свежий вкусный воздух, вливающийся в комнату из полуоткрытого окна.

Темнота из глаз постепенно ушла, уступив место прозрачной ясности.

И Вика наконец смогла рассмотреть пейзаж за окном.

А вот удержаться от слез бессилия и разочарования не смогла.

Потому что надежды не было. Никаких признаков человеческого жилья вокруг. Лишь дремучий, непроходимый лес да горные склоны…