Министерство справедливости - Лев Гурский Страница 24

Звали судью Аркадий Даниилович Кульмашонок. Сразу же после 4 декабря он исчез из своего восьмикомнатного пентхауса на Большой Дмитровке и, как теперь выяснилось, материализовался еще полгода назад на африканском континенте — в столице Танзании городе Дар-Эс-Салам на Ууру-стрит, в трехэтажном особняке, принадлежащем Юджину Кроули (Eugene Krowley). То же имя значилось и в новом паспорте Аркадия Данииловича.

В Танзанию мы четверо прибыли как американские туристы, поэтому Сергей Петрович выбрал для нашей команды замысловатый маршрут с двумя пересадками — в миланском Malpensa и в нью-йоркском John F. Kennedy. Кое-что о Кульмашонке я еще раньше знал из СМИ, а во время перелетов и между рейсами у меня было достаточно времени, чтобы изучить его досье в подробностях. К тому моменту, когда наш самолет приземлился в аэропорту Julius Nyerere, я успел проникнуться к клиенту сильнейшей неприязнью.

Вопреки своей уютной и плюшевой фамилии этот федеральный судья по уголовным делам в прежней жизни не был ни уютным, ни тем более плюшевым. Даже среди басманной братии черных судейских ряс, где уже, наверное, лет двадцать не водилось святых, героев или подвижников, он выделялся какой-то бестрепетной бессовестностью. О своем мнении по делу он узнавал от начальства и никогда не подводил. Если надо было отпустить виновного — без колебаний отпускал. Если требовалось посадить невиновного — с удовольствием сажал. При отсутствии состава преступления, при отсутствии события преступления, при отсутствии пострадавших, при наличии алиби, которое подтверждали десятками свидетели, Кульмашонок становился глух и слеп и сажал все равно. Потому что мелкую правду фактов перевешивала Большая Истина, живущая в его телефонной трубке. Эта истина по проводам приходила к нему из особого телефона, телефон был в особом кабинете, кабинет — в доме на особой площади, а площадь — в самом центре Москвы.

Сколько всего судеб переломал этот невысокий седеющий дядечка с бархатными глазами лемура, в досье не говорилось. Пять сотен? Семь сотен? Тысячу? Больше? Подозреваю, что немалая часть темной энергии моих весов накопилась благодаря Кульмашонку. Я не знал, к скольким смертям Аркадий Даниилович был причастен персонально. При отсутствии в нашем Уголовном кодексе смертной казни точные цифры могла бы дать лишь небесная статистика — ей одной ведомы тончайшие связи причин и следствий.

Впрочем, два случая с личным участием Кульмашонка все же были задокументированы.

Еще на заре карьеры судьи в столице ему дали поручение надавить на Рубена Алиханова, юриста компании «Пластикс». В ту пору бригада следаков, вооружившись иглами и суровыми нитками, шила тома второго дела главы компании Сергея Каховского. Говорят, сам Пал Палыч Дорогин рвал и метал, требуя насобирать Каховскому на пожизненное. Алиханов мог бы упростить задачу, оговорив шефа, но отказался. Его бросили в тюрьму, где он заболел туберкулезом. Отечественные лекарства не помогли, а передавать ему импортные судья запретил: это был последний способ добиться показаний. Упрямец снова отказался. Когда через полгода сердобольный Верховный суд заменил Алиханову тюрьму домашним арестом, этот вердикт можно было только положить ему на свежую могилу.

Несколько лет спустя нечто похожее случилось с еще двумя подопечными Кульмашонка — блогерами Кириллом Малининым и Андреем Бурениным. Оба, независимо друг от друга, случайно раскрыли наглую схему увода бюджетных денег, практикуемую чиновниками МВД. На этот раз от судьи требовалось не разговорить обоих, а скорейшим образом их заткнуть. Аркадий Даниилович справился: воры превратились в потерпевших, а блогеры — в клеветников, и в этом качестве были задержаны в зале суда, куда пришли как свидетели. Обоих препроводили в одиночки, и оттуда они уже не вышли. Малинин в своей камере повесился, перед этим нанеся себе пять ударов по голове, а Буренин, который прежде не жаловался на здоровье, скоропостижно скончался от эмфиземы легких. После этих двух печальных происшествий Кульмашонок выразил официальное сочувствие родным и близким покойных и закрыл дело. А откуда у Аркадия Данииловича потом взялись деньги на особняк в столице Танзании и неплохую ежемесячную ренту, история умалчивает.