Столица беглых - Николай Свечин Страница 24

Лыков уже намылился в спальню к Ядвиге, когда в дверь постучали. Иванов крикнул снаружи:

— Ваше высокоблагородие, к вам сыскной.

— Впусти.

Вошел Франчук.

— Алексей Николаич, извините, что так поздно.

— Что случилось, Федор Степанович? Полицмейстер вызывает?

— Да нет, я по другому делу.

Надзиратель помялся и выговорил, смущаясь:

— Вас приглашает на беседу начальник Иркутского охранного отделения ротмистр Самохвалов.

— Вот как? А почему передаете приглашение вы?

— Ну…

Франчук смотрел, ожидая, что питерец сам догадается.

— Вы их человек в полиции?

— Так точно.

— Бойчевский с Аулиным знают?

— Нет, это секрет. Вы уж не выдавайте.

— Хм. И что нужно Самохвалову?

— Он хочет ввести вас в курс дела с кавказскими ребятами. В полиции вам не все рассказали. Там много есть чего добавить.

— Жандарм готов помочь сыщику? — удивился коллежский советник. — Не часто, но случается.

— У вас один начальник, генерал Курлов, — напомнил Франчук. — Полагаю, он дал команду корпусу жандармов оказать содействие. Учитывая, что творится в иркутской полиции, это пойдет вам на пользу.

— А что творится у вас в полиции?

— Вот ротмистр и расскажет.

Лыков быстро оделся, сунул браунинг в кобуру и вышел вместе с надзирателем. На улице стояла пролетка с поднятым верхом. Как только полицейские сели, экипаж сразу тронулся.

Они ехали полчаса. Когда вышли, Алексей Николаевич осмотрелся. Темная улица без единого фонаря, лает собака, неподалеку пьяный голос выводит матерную частушку.

— Мы где?

— На Покровской, позади военного госпиталя. Вот сюда пожалуйте.

Лыков шагнул в приоткрытую дверь и скоро оказался в освещенной комнате с мещанской обстановкой. Навстречу ему поднялся мужчина в штатском, среднего роста, неброской наружности.

— Спасибо, что пришли, господин Лыков. Я ротмистр Самохвалов. Выполняю предписание генерал-майора Курлова помочь в поиске номеров для беглых. Прикажете чаю?

— Не откажусь. Зовите меня Алексей Николаевич. А вас как?

— Александр Ильич.

Два человека сели напротив, внимательно разглядывая друг друга. Франчук пристроился сбоку. Было видно, что он тут свой человек.

— Ваша квартира?

— Одна из трех, — пояснил ротмистр.

— Ну. Начинайте. Федор Степанович сказал, что полиция про кавказское засилье сообщила мне далеко не все. И вы можете многое дополнить.

— Так и есть. Вы интересовались у Аулина господином по фамилии Ононашвили. А знаете, что это за фрукт?

— Атаман иркутских горцев.

Самохвалов вынул из кармана исписанные листки и зашелестел ими.

— Если бы просто атаман. Скорее, он падишах. Не обычный «иван», а то, что у них называется «иван иваныч».

— Даже так? — поразился Лыков. — В столицах эдаких уже давно не осталось. Их вывели еще двадцать лет назад.

— А в Иркутске есть. Вы послушайте…

Начальник охранного отделения нацепил очки и стал похож на гимназического учителя.

— Николай Соломонович Ононашвили, иркутский мещанин тысяча восемьсот пятьдесят пятого года рождения. Родился в семье пастуха в Сигнакском уезде Тифлисской губернии. В тысяча восемьсот восьмидесятом году осужден к ссылке на поселение в Сибирь за покушение на убийство с целью грабежа. Обосновался в Иркутске и начал тут потихоньку разбойничать. Но хитро, так, что полиция долго ничего не подозревала. Орудовал под прикрытием легальной деятельности. Рос постепенно. Сначала Ононашвили открыл пивную, потом трактир в Глазкове, потом номера для приезжих. И стал прибирать к рукам земляков. У него выдающиеся организаторские способности. Деньги Нико ворованные, с грабежей; на них кровь. Однако внешне все шло чин чином. Нико давал средства в долг грузинам, и те открывали по городу пивные, квасные, чаевые и тому подобные заведения. А он в них совладелец. Сейчас Иркутск покрыт целой сетью притонов. Шагу ступить негде, чтобы не попасть на очередной. Аулин вам чуток о них рассказал, и вы даже делали на днях облаву. И никого не поймали. Так?

— Так, — подтвердил Лыков. — А вы? Почему не помогли хотя бы информацией?

— Информацией? — переспросил Самохвалов. — Это теперь в Петербурге так выражаются? Надо будет вставить в рапорт.

— И все же: почему?

— Видите ли, Алексей Николаевич… По закону, что вам хорошо известно, жандармам запрещено заниматься уголовными преступлениями. Только политическими. Мы и не лезем. Нам удалось внедрить своих агентов в окружение Нико. Не в самый близкий круг, но кое-какие сведения мы уже давно получаем. Сначала по приказу начальника ГЖУ полковника Познанского я… информовал?

— Информировал.

— … информировал о них полицмейстера. Тогда еще им был капитан Никольский, не к ночи будь помянут этот человек.

Ротмистр вдруг возмущенно хлопнул себя по коленям:

— Представляете: будучи на такой должности, он лично руководил аферами по реализации поддельных банкнот! А насчет взяток Никольскому просто равных не было… Его сменил Баранов, против которого сейчас возбуждено уголовное преследование. За компанию с ним идут бывший пристав Первой части Арцебашев и бывший пристав Второй части Римский-Корсаков. Тоже аферисты высший сорт. Такая у нас в Иркутске полиция! И вот мы заметили, что наши сообщения становятся известны преступникам. Потом убили лучшего осведомителя, он был поваром холодного буфета в ресторане «Южный Кавказ». Ясно, что его раскрыли из-за нашей откровенности с городским управлением. Повторюсь: полиция в этом городе давно сгнила. Вон хоть у Франчука спросите.

Надзиратель кивнул с кислым видом.

— А Бойчевский с Аулиным? — спросил коллежский советник.

— Что? Честны ли они?

— Да.

— Аулин, на наш взгляд, служит на совесть. Ну, берет кое-что по мелочи. Так все берут! Бернард Яковлевич по крайней мере не дает спуску кавказцам. И не ест с их ладони. Однако его должность не самая видная, все решается наверху. А там…