Смерть на холме Монте-Марио - Чингиз Абдуллаев Страница 24

Соренко снова начал кашлять. Обозов посмотрел на него и негромкосказал:

— Кажется, Клавдия.

Все посмотрели туда, где сидела бледная от ужаса Клавдия.Увидев, что все смотрят в ее сторону, она испугалась еще больше.

— Она всем давала лед, — неуверенно пробормоталЛеонид Соренко.

— Вот именно, — почему-то раздраженно сказалОбозов. Затем посмотрел на Дронго: — Мы теряем время. Позвать комиссара?

— Конечно, — кивнул Дронго, — я думаю, будетправильно, если мы не будем ничего трогать. Давайте вернемся в комнату идождемся полиции.

Он еще раз посмотрел на остатки разбитого стакана. Затем,внезапно наклонившись, принюхался. «Никакого запаха», — подумал он, глядяна остатки виски, разлитые по полу. Осторожно, стараясь не наступить на лужицу,Дронго вышел в гостиную. Обозов уже вышел из номера, чтобы позвать комиссараТеррачини из соседнего номера. Все подавленно молчали. В комнате кроме Дронгосидели пять человек. Леонид и Клавдия Соренко, Дмитрий и Елена Жураевы, ОлегТорчинский. «Вместе с Обозовым их шестеро, — подумал Дронго. —Получается, что они главные подозреваемые. Ведь Марк Лабунский скончался таквнезапно, словно его отравили. Он занимался спортом и не был похож нагипертоника с больным сердцем, хотя после смерти жены, вполне могпереволноваться».

— У него были проблемы с сердцем? — спросил Дронгоу Клавдии Соренко.

Она покачала головой:

— Никогда. Он занимался спортом. Был абсолютно здоровымчеловеком.

Едва она произнесла эту фразу, как дверь стремительнооткрылась и в комнату вбежали комиссар, несколько сотрудников полиции и УордХеккет. За ними вошел Обозов. Террачини поспешил на балкон, сотрудники полициибросились к погибшему.

— Вот это да, — сказал Хеккет, выходя набалкон, — это уже просто кровавая драма. Какой-то «Тит Андроник»получается. Кто его отравил?

Вопрос был риторический. Хеккет обвел взглядом всехприсутствующих, потом насмешливо заметил:

— Кажется, вы решили перебить друг друга. Я думаю, вамлучше не мешать. Запереть вас в каком-нибудь номере, и вы будете истреблятьдруг друга до тех пор, пока не останется один — самый сильный.

— Хватит, Хеккет, — раздраженно сказалДронго, — не время для каламбуров.

— А я не шучу. Вы опять оказались случайным свидетелем.Честное слово, я могу подумать, что их убивают не без вашего участия. Как онумер?

Хеккет смотрел на Дронго, но тот промолчал. Тогда Хеккетпосмотрел на Обозова.

— Он стоял на балконе и пил виски, — объяснилОбозов, — мы были в комнате. Внезапно он пошатнулся и уронил стакан. Апотом упал на пол. Мы бросились на балкон — он был мертв.

— А кто наливал ему виски? — спросил Хеккет.

— Никто. Он сам налил себе из бутылки, — показална бутылку Обозов.

Он хотел до нее дотронуться, но раздался резкий окликкомиссара:

— Не трогайте бутылку! — Комиссар вошел в комнатуи взглянул на собравшихся. — Его отравили, никаких сомнений нет. Егоотравили, — повторил комиссар, — у погибшего синие губы. Я думаю, чтосейчас вернутся наши эксперты и сделают предварительное заключение. Если бы язнал, что вы собираетесь убивать друг друга, я бы не отпустил нашу бригаду, —в сердцах добавил комиссар. Затем взглянул на Дронго. — Вы все еще здесь?И вы, конечно, опять оказались случайным свидетелем и ничего не видели?

— Видел, — спокойно парировал Дронго, —видел, как он умер.

— Вы издеваетесь? — спросил комиссар. — Мнекажется, вы опять главный свидетель и главный подозреваемый. Это вы принеслибутылку из соседнего номера?

— Нет, — ответил Дронго, — к сожалению, не я.

— Почему, к сожалению?

— Тогда бы я точно знал, что в бутылке ничего не было.Хотя я думаю, она ни при чем. Из этой бутылки пили несколько человек, и ничегос ними не случилось. Поэтому вы напрасно считаете, что найдете яд в бутылке.

Комиссар подошел к столу, посмотрел на бутылку виски. Потомобернулся и приказал:

— Никому не дотрагиваться до этой бутылки.

Все сидели на своих местах. Никто и не собирался этогоделать. Комиссар устало опустился на стул. У него были красные, воспаленныеглаза. Очевидно, он рассчитывал уехать сегодня ночью домой, чтобы завтрадопросить остальных участников встречи. Но второе убийство перечеркнуло все егопланы.

— Мы будем сидеть с вами до утра, — зло сообщилкомиссар, — и каждый из вас будет мне рассказывать, где он был в моментсмерти Лабунского. И я не уйду из этой комнаты, пока не найду убийцу.Предположим, что его супругу убили из-за драгоценностей, которые мы пока так ине нашли. Но почему убили ее мужа? Допустим, в отеле действовал неизвестныйграбитель, который каким-то неведомым мне образом прошел в номер ЕкатериныЛабунской и задушил ее. Но кто тогда убил ее мужа? Здесь не было никого, кромевас. И я могу полагать, что один из вас или двое принимали непосредственноеучастие и в убийстве Лабунской, и в убийстве ее мужа.

— Может, в него стреляли? — вставила ЕленаЖураева. — Может, в него стрелял какой-нибудь киллер?

Она плохо понимала по-английски, но смогла уловить смыслнекоторых слов комиссара. Высказав свое предположение, она взглянула наостальных. Жураева слышала это слово по телевизору и теперь вспомнила о наемныхубийцах, про которых рассказывали в одной популярной передаче. Муж толкнул еелоктем и громко прошептал: «Дура». Жураева обиженно замолчала.

— Что она сказала? — спросил Террачини.

— Она считает, что в Лабунского могли стрелять, —засмеялся Хеккет, который понял, что именно сказала женщина.

Комиссар достал сигареты. Потом взглянул на Торчинского. Тотмолчал, не решаясь возражать, и комиссар, щелкнув зажигалкой, закурил сигарету.

— Кто принес бутылку? — снова спросил комиссар.

— Я, — ответил Обозов, — я принес обебутылки. Вот они стоят на столике. Одна начатая, я ее так и взял из нашегономера. А другая — закрытая. Ваш помощник разрешил мне забрать бутылки. Япринес их в наш номер, и Лабунский налил себе виски из этой бутылки.

— Кто-нибудь еще пил из этой бутылки? — спросилкомиссар.

Обозов перевел его вопрос для всех присутствующих.

— Я, — ответил Жураев, — я наливал себе изэтой бутылки.

— И я, — вставил Соренко, — я тоже сделалнесколько глотков.

— Вот видите, — сказал Дронго, — с ниминичего не случилось.

— Кроме виски он ничего не клал к себе в стакан? —спросил Хеккет. — Обычно кладут лед.

— Он положил лед, — кивнул Обозов. — Клавдияпринесла нам ведерко льда, и он положил себе в стакан лед. Но лед положили ивсе остальные.