Услуги особого рода - Анна Данилова Страница 23

– Знаете, я немного успокоился в отношении этой девчонки. Получается, что она действительно – жертва. Потому что предположить, что она нарочно забралась в эту разбитую машину, невозможно…

– Что вы такое говорите, Максим? – Анна не верила своим ушам.

– Всякое, знаете ли, бывает. Первая мысль, которая пришла мне после того, как вы мне рассказали о том, что приютили у себя незнакомую девушку, была примерно в таком духе.

– То есть?

– Я сразу же подумал, что ее присутствие здесь не случайно.

– Я не понимаю вас.

– Мало ли желающих пожить за чужой счет, выдавая себя за жертву…

Слушая Матайтиса, Анна думала о том, что профессия не может не наложить отпечаток на личность человека. Вот и Максим видит в каждом человеке потенциального преступника. Даже в Маше, которую она подобрала в разбитой машине, лежащей в овраге. Хотя кто знает, не будь у девушки характерных признаков роженицы, может, Анна и сама нашла бы повод подозревать Машу. Особенно если вспомнить эти проклятые бирки. Мало ли беспутных мошенниц населяет огромную Москву, какие только истории не выдумываются талантливыми преступницами, чтобы поудобнее устроиться в этой жизни. Но к Маше это не относится. Особенно теперь, когда они знают, что она действительно родила ребенка.

– И что же теперь делать? Вы будете искать эту сестру Анису?

– Конечно. Я знаю этот родильный дом, у меня там сестра рожала, – живо отреагировал Матайтис.

– И что вы скажете ей?

– Если бы я знал настоящее имя Маши, то мне было бы, безусловно, проще разговаривать и с врачами, которые дежурили там во время ее родов, и с медсестрами. А так, не зная ни ее имени, ни фамилии, мне будет трудно назваться, скажем, родственником или просто другом. Для начала я должен убедиться, что она, Аниса, действительно существует. – И вдруг неожиданно: – Анна, у вас есть фотоаппарат?

– Конечно.

– Машу надо сфотографировать и показать снимок врачам. Если она и Ковалев сказали правду, то вашу подопечную непременно кто-нибудь да опознает. И вот тогда уже нам будем легче требовать объяснений.

– Да, вы правы. Я сейчас же сфотографирую ее.

Анна поднялась из-за стола, но Матайтис схватил ее за руку.

– Максим, что вы себе позволяете?

– Не хочу, чтобы вы уходили.

– Вы пугаете меня. Мне хочется вам довериться и видеть в вас человека, на которого можно положиться, но эти ваши ухаживания… Вы всегда так настойчивы?

– Всегда.

– И всегда добиваетесь своего?

– Конечно.

– Тогда мне придется вам кое-что объяснить.

Она вернулась на свое место и посмотрела Максиму в глаза.

– Понимаете, Максим, я хоть и развелась с Винклером, но мы продолжаем жить как муж с женой, – лгала она во свое спасение. – Я хочу, чтобы вы это себе уяснили. Кроме того, у меня есть любовник. Так что у вас практически нет шансов… – Она со слабой улыбкой развела руками, чувствуя, как фальшив ее тон.

Максим ответил сразу же и весьма основательно, словно заранее успел подготовиться к такому повороту в его пока еще виртуальном романе с Анной:

– Вот Григорий Александрович – это действительно серьезно, я согласен. И здесь мне как будто все ясно. Что же касается вашего любовника, то вы напрасно стараетесь предстать передо мной в неприглядном свете. Вы думаете, что если мне станет известно, что вы встречаетесь сразу с двумя мужчинами, то я перестану о вас думать и мечтать? Мне это безразлично. Более того, я считаю это даже естественным для такой красивой женщины, как вы. Не прогоняйте меня, я прошу вас. Конечно, я не хотел бы стать очередным экспонатом в вашей коллекции возлюбленных, я не такой человек. Я собственник, если хотите… И тем не менее…

– Тогда тем более…

– Анна, я тоже не беден, хотя и не так богат, как ваш бывший. И я вполне способен содержать вас.

Анна покраснела. Уже второй раз за день ей намекают на то, что она встречается с Григорием ради денег.

– Я могла бы сделать вид, что вы меня обидели, но не стану делать этого. Мне хочется, чтобы вы поняли меня. Дело в том, Максим, что меня с Гришей связывают длительные супружеские отношения. Понятное дело, он дает мне деньги, я этого не могу отрицать. Но ведь он мой бывший муж, понимаете? Мы с ним – друзья. Вот вы когда-нибудь были женаты?

– Конечно. Но после развода я ни разу не видел своей жены. И я не понимаю те пары, которые после развода, после шума и драки продолжают поддерживать какие-то отношения. По-моему, это беспринципно и мерзко.

– Какой вы категоричный, однако.

– Надеюсь, ваш любовник – не Борис? – вдруг спросил он прямо в лоб.

Она снова вспыхнула. За кого он ее принимает?

– Нет, и не стоит гадать. Вы его все равно не знаете.

Разговор принимал характер задушевной беседы, и Максим мог воспринять это как желание Анны раскрыться перед ним и обнажить свою личную жизнь. Но если даже это и так, то он не должен был об этом догадаться. Поэтому пора было сворачивать разговор и заниматься делом. Сфотографировать Машу, например.

– Неужели я вам совсем не нравлюсь? – Он обволакивал ее своим нежным голосом и многообещающими взглядами. Анна чувствовала, как тает под его мужским обаянием, как теряется, краснеет.

– Нравитесь. Вы молоды, красивы, обаятельны. Но я не хотела бы говорить на эту тему. Сейчас для меня самое важное – это найти человека, который бы помнил Машу и назвал ее настоящее имя. И уже тогда мне будет проще найти ее близких, родственников, друзей. Тогда мы сможем узнать ее адрес и выяснить, чем она занималась и кем была. И когда мы выясним это, то будет нетрудно вычислить, кто же так жестоко обошелся с ней, кто привязал к ее рукам бирки и, главное, за что. А потом попробуем отыскать ее ребенка. И вот когда мы все это узнаем и Маша вернется в свою жизнь, я, быть может, буду воспринимать все окружающее меня не так мрачно, как сегодня…

– Я понимаю. Вы хотите сказать, что вам сейчас не до меня?

С ним бесполезно было разговаривать. О чем бы они ни говорили, у него все сводилось к одному: он желал выяснить, как она к нему относится и есть ли у него шанс в отношении нее.

– Максим, мы когда-нибудь продолжим этот разговор, но только не сегодня, прошу вас…

Она поднялась и решительно направилась в гостиную, где взяла фотоаппарат, после чего заглянула в спальню к Маше.

– Ты как?

Маша, оторвав от подушки розовую щеку, улыбнулась ей чуть ли не заговорщицки. Чувствовалось, что она наконец успокоилась.

– Мы с Максимом решили сфотографировать тебя.

– Зачем? На память?

– И на память тоже. Но если серьезно, то твоя фотография поможет разыскать людей, которые были знакомы с тобой. – И Анна, не давая ей опомниться, сделала жест рукой, призывающий Машу выпрямиться и чуть приподнять голову. – Вот так отлично. (Щелк.) Теперь в профиль, волосы только поправь. Хорошо. (Щелк.) А сейчас улыбнись… Молодец.