Прощальная весна - Александр Аде Страница 23

– Вопрос не ко мне, – он разводит руками. – Хотя… У нее был… как это сейчас называют?.. бой-френд. Поинтересуйтесь у него… Кстати, мне только что пришло в голову. Не наркоман ли он?

– Он самый. Однако – по его словам – к тому времени, когда они начали встречаться, Ника уже подсела на героин.

– Ну-у-у, – тянет он мягко и слегка укоризненно, и на его юридических устах появляется иезуитская улыбочка. – Кто же верит словам наркомана.

Меня так и щекочет нестерпимый соблазн: эх, возьму сейчас, да и врежу этому хитровану про дьявола, у которого разница с ангелом – всего-то одна буква!

А еще меня так и подмывает – вроде бы невзначай – поинтересоваться у него об Алеше. Интересно поглядеть, как он станет изворачиваться, старый хрен.

Но – нельзя. С такими вопросами, надо повременить и задать их в самый подходящий момент – если, конечно, этот момент представится. Как говорил бессмертный Глеб Жеглов: «Спрос, он в нашем деле дорого стоит!»

Оторвавшись от спинки кресла, Болонский доверительно наклоняется ко мне. Прядь сивых волос падает до подбородка, вертикально перечеркнув его правый висок и щеку.

– Рад бы помочь расследованию. Но вряд ли смогу… – в его глазах горят смущение и неясная тоска. – О, да мы с вами совсем засиделись. А между тем мне пора впрягаться в работу…

Да, Стасик Болонский – что-то вроде Штирлица наших дней: наговорил с три короба, а толком ни-че-гошеньки не сказал. Впрочем, я от него ровным счетом ничего и не ждал.

А он – при всей своей вальяжности – действительно ранимый. Нервный. Вон как глазенками и ноздрями играл. Хоть я и не знаю, какую пользу из его нервозности извлеку, но чувствую: это мне, возможно, еще пригодится.

Дружелюбно пожав большую толстую мягкую руку главного партнера, выбираюсь из его кабинета и неторопливо бреду вдоль коридора, размышляя: насколько можно Стасику доверять? Этот привык врать с предельно честным лицом. Скрывать то, что знает, и придумывать то, чего не было. Мутный тип.

Мимо меня проплывают двери – коричневые, с медными табличками.

Вот дверь с табличкой «Зам по общим вопросам».

Приоткрываю, заглядываю. Никина мамаша поднимает глаза от бумаг и устало смотрит на меня. Здороваюсь и улыбаюсь – так, слегка, демонстрируя, что уважаю ее неистребимое горе. Она кивает в ответ.

Прикрываю дверь и следую дальше.

Табличка «Бухгалтерия». Всовываю в дверь свою высокомудрую башку – и тотчас натыкаюсь на вопрошающий взгляд приятной во всех отношениях Зои. Улыбаюсь ей – на этот раз шире, откровеннее – и высовываюсь обратно в коридор.

Мне доподлинно известно, что в этом богоугодном заведении, которым рулит нервный Стасик, трудятся аж шесть Болонских. Целый семейный клан. Но теперь получаю наглядное этому подтверждение. И немножко удивляюсь, потому что действительно странно видеть их всех в одном офисе: Витюню, Стасика, Зою, мамашу Ники…

Где-то тут кабинет весельчака Павлика. Кстати, я так и не спросил, какая у него должность – младший партнер или заместитель младшего партнера? А может, референт президента фирмы?

Папашу Ники я не заметил. Возможно, он сейчас в гараже обихаживает машину Стасика Болонского. Он по рождению не Болонский, плебей, черная кость, всего-навсего муж своей жены. И его терпят. Устроили персональным водилой (какая-никакая, а родня) – и терпят.

Дворяне Болонские. А фирма «Болонский и партнеры» – самое что ни на есть настоящее дворянское гнездо, которое каким-то шалым ветром занесло в двадцать первый век.

Они и преступление совершили внутри своего гнезда.

* * *