Близнецы. Проценты кровью - Андрей Анисимов Страница 23

Гриша спал. Суворов аккуратно пристроил пакет за подголовник водительского кресла и тихо уселся за руль.

– Хочешь, я поведу? – спросил Гриша, открывая глаза.

– Нельзя. Если остановят, тебе придется показывать права. Ты не понял? Фиксировать твою персону мы не имеем права, – объяснил Виктор Иннокентьевич и тронулся с места.

– Что же, я теперь всю жизнь должен прятаться как уголовник? – недовольно спросил юноша.

– Ешь, пока армянские котлеты не остыли, – посоветовал Суворов, предпочитая на вопрос сына не отвечать.

Гриша снял пакет с подголовника и принялся за еду.

– Вкусно, папа Витя. Жаль, запить нечем.

– Пошуруй между сиденьями сзади, – предложил Виктор Иннокентьевич и включил щетки.

Дождь усилился, стекло помутнело, и скорость пришлось сбавить.

– Думай, сынок, – снова попросил Суворов. Гриша открыл шипящую бутылку, сделал несколько глотков. Виктор Иннокентьевич, покосившись на сына, отметил, что тот держит бутылку именно так, как и ту, где остались злополучные отпечатки. – Думай. Может, ты какой-нибудь крале наобещал хрустальных замков, а потом слинял? Или по спорту кому помешал? Без причины ничего не бывает. Поймем причину – найдем убийцу.

– Нет, папа Витя. Предложения жениться я никому не делал. По боксу я всего перворазрядник и в чемпионы не рвусь.

Суворов посмотрел на часы:

– Плохо. Время уже три, а мы еще до Вышнего Волочка не добрались.

– Мы едем в Москву или дальше? – спросил Гриша, закупоривая свой «спрайт» и пряча бутылку на прежнее место.

– Да, Гриша, мы едем в Москву. В большом городе легче раствориться.

– Тогда почему не в Питер? – удивился сын.

– Потому что в Москве есть человек, который может нам помочь.

– Я догадываюсь, о ком ты говоришь, – тихо сказал Гриша.

– Догадываешься, и молодец, – ответил Суворов и, заметив, что из зоны дождя они выбрались, выключил щетки и прибавил скорость. Стрелка спидометра заплясала у отметки «сто двадцать». Гриша откинул кресло и, устроившись поудобнее, засопел.

13

Нателла Проскурина играла в городском театре второй сезон. Она окончила московский театральный институт в мастерской известного артиста. Была мила личиком и стройна фигуркой, но большим талантом не отличалась. Вздернутый носик и приятный овал лица позволяли гримерам превращать молодую актрису в самые разнообразные персонажи. Руслан Ходжаев влюбился в Нателлу, как говорится, с первого взгляда. Он увидел ее в пьесе современного автора, где по новой моде половину пьесы Нателла проводила неглиже. Образ, выписанный местным драматургом Щербатым, требовал экзальтации. Проскурина играла невинную девушку, которую подлый негодяй превратил в проститутку. Невинность героини по замыслу автора осталась в прошедшем времени, за рамками сценического действа. На сцене же Нателла, борясь с отвращением, отдавала свое прекрасное тело уродливому негодяю и оттого горько страдала. Чеченец Ходжаев, не слишком и отличая правду искусства от правды жизни, сильно сочувствовал Проскуриной из второго ряда партера. Он даже отключил мобильный телефон, по которому получал информацию о своем доходе. Пьеса в стиле слезной мелодрамы, доступной интеллекту нового богатого зрителя, заканчивалась счастливо. Проститутку полюбил состоятельный красивый бизнесмен и выкупил из позорного бизнеса. Уродливый негодяй, перепутав яд, предназначенный герою, с бокалом для себя, подыхал в страшных судорогах. Чеченец ходил на все показы пьесы и в сцене отравления не мог удержаться от аплодисментов.

Полюбив Нателлу, бедный кавказец мучился и на классических представлениях, где его кумир играла в эпизодах. Островского чеченец возненавидел люто.

В первый же вечер Ходжаев явился после спектакля за кулисы с огромным букетом цветов в переливающемся целлофане упаковки. Высказав свой восторг и поклонение в яркой, по-южному эмоциональной форме, чеченец повесил на шею Проскуриной толстенную золотую цепь, после чего получил соизволение на совместный ужин в свободное от спектаклей время. Белый «Мерседес» чеченца вкупе с необычайным размахом ужина свое дело сделали. Нателла согласилась посетить люкс, который Ходжаев держал на всякий случай над рестораном. Отдавалась Проскурина так же бурно, как играла роль в современной пьесе. С тех пор белый «Мерседес» каждый вечер стоял возле служебного входа в театр.

Любовницей примадонна оказалась ревнивой и капризной. Чеченец с трудом совмещал с ней свой бизнес. Он держал в городе несколько кафе и с десяток игорных залов и зальчиков. В таком деле, чтобы тебя не обворовали, требуется неусыпный контроль. Ходжаев терял в деньгах, но беспрекословно исполнял все капризы актрисы.

В воскресенье вечером Проскурина играла свою любимую роль. Бритоголовые зрители, видевшие пьесу по многу раз, потягивали из бутылок дорогое импортное пиво и переговаривались между собой в ожидании эротических сцен. Тут зал стихал, отключались мобильные телефоны и наступала напряженная тишина. Вздохи и междометия героини в такие моменты доходили до последнего ряда. Когда же интимная сцена подходила к концу, зал снова возвращался к нормальной жизни.

В антракте, лениво поднявшись на второй этаж в буфет, Руслан заказал рюмку коньяка и, встав у стойки, принялся обзванивать свои точки, интересуясь суточной выручкой. Полная ручка с ярким маникюром легла на плечо кавказца, заставив его вздрогнуть. Перед ним стояла дородная блондинка Зоя и улыбалась. Закончив разговор по телефону, Руслан грубо спросил: «Чего тебе?» Зою он нанял для кафе «Русич» и поначалу иногда пользовался ее объемными женскими прелестями. Но после встречи с Нателлой Проскуриной Ходжаеву вспоминать это было неприятно.

– Русланчик, я по делу, – Зоя продолжала растягивать свои ярко-малиновые губы, но глаза ее смотрели серьезно.

Руслан подумал, что блондинка пришла с проблемами кафе, и, брезгливо поморщившись, изрек:

– Нельзя ли в другой раз? Я на днях загляну, посидим, поговорим.

– Русланчик, дело срочное и к нашему с тобой бизнесу отношения не имеет.

– Ну ладно, выкладывай, – устало разрешил кавказец, и они уселись за освободившийся столик.

Звонок уже прозвенел, и зрители потянулись в зал.

– Ко мне старый друг приехал, привез на продажу очень дорогие цацки – золото, камешки, женские безделушки. Твоя птичка от таких цацек станет тебя вылизывать своим язычком, как леденечек. Я тут одну вещичку прихватила. Взгляни.

Сказав все это, Зоя отправила свою пухлую ладонь между двумя полушариями необъятной груди и извлекла что-то, завернутое в тряпицу. Развернув тряпицу, она протянула ладонь с брошкой Руслану. Крупный бриллиант сверкнул в глаза чеченцу. По бокам брошь украшал ряд рубинов. Рубины рядом с белым камнем не казались крупными, но на самом деле каждый из них мог послужить центром ювелирной композиции.

– Пойдем отсюда, – моментально изменив тон, предложил Ходжаев.