Сквозь розовые очки - Светлана Алешина Страница 23

Наташа вздохнула и смахнула слезинку. Наполнив вторую рюмку до половины, она отпила из нее и молча уставилась в стену.

— Наташа, а когда это случилось, вы не помните? — поинтересовалась Лариса.

— Примерно за неделю до того, как убили папу. Алексей потом несколько дней ходил мрачный, со мной не разговаривал. И еще… В тот вечер, когда папу убили… — Наташа как-то испуганно посмотрела на Ларису, и той пришлось избрать максимально мягкий тон:

— Наташенька, я вас очень прошу не носить в себе то, что вас так мучает. Я уже обещала вам, что не наврежу неповинному человеку. А если вы будете молчать, то просто продлите и усилите свои мучения…

Наташа с какой-то тоской посмотрела на свою рюмку, потом залпом допила то, что в ней осталось, и решительно заговорила:

— В тот вечер я вернулась из бара и хотела поговорить с Алешей. Мне хотелось с ним помириться, я вообще надолго не могу ссориться, особенно с любимым братом. И я прошла к его комнате и постучала. Но Алеша мне не открыл. Тогда я вошла к нему… Его постель была пуста! — выпалила Наташа и во все глаза посмотрела на Ларису. — Понимаете, его не было дома! А он всем сказал, что спал у себя в комнате, и мама так считает! Я, конечно, не хочу сказать, что это он убил папу, это было бы просто невероятно, невозможно, но почему тогда он соврал? Где он был? Если у Анжелики, то почему не сказал об этом прямо хотя бы нам? И ведь милиции, когда нас допрашивали, он заявил, что спал дома. Я не знаю, может быть, это и ерунда все, но у меня от этих тайн уже нервы сдают, я спать не могу! И поделиться мне не с кем, я даже маме боялась говорить, потому что она и так в последнее время как больная вся!

Наташа не выдержала и расплакалась. Лариса подала ей сигареты и постаралась успокоить:

— Это очень хорошо, Наташа, что вы мне все рассказали. Я обязательно постараюсь выяснить, почему Алексей сказал неправду и где он был в тот вечер. А себя не вините ни в чем, вы все сделали правильно?

— Вы так считаете? — с надеждой подняла Наташа на Ларису заплаканные голубые глаза.

— Ну, конечно, — улыбнулась Лариса.

В это время с верхнего этажа квартиры донеслись громкие голоса. Наташа тут же встрепенулась, поспешно вытерла глаза, встала с кресла и убрала бутылку обратно в бар. Дверь в коридор была открыта, и Лариса видела, как с лестницы спускается Людмила Николаевна, а следом за ней торопливо идет высокий мужчина, лица которого разглядеть пока было невозможно. Вид у Людмилы Николаевны был усталый и расстроенный, она на ходу отмахивалась от мужчины, а он пытался взять ее за руку и что-то бубнил просящим тоном.

Людмила Николаевна бросила взгляд на гостиную, заметила Ларису и поспешила ей навстречу. Мужчина продолжал топтаться в коридоре, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь пройти вслед за Головановой.

— Лариса, добрый день, — дрожащим голосом поприветствовала Котову Людмила Николаевна. — Вы ко мне?

— Лариса Викторовна, я пойду к себе, до свидания, — торопливо бросила Наташа, выходя из комнаты и одаривая мнущегося на пороге мужчину презрительным взглядом.

Людмила Николаевна и сама ощущала неловкость положения, но не знала, что ей делать, и в растерянности переводила взгляд со своего, надо полагать, бывшего мужа на Ларису.

— Люсь, а Люсь, — заныл тем временем тот. — Ну что ты, в самом деле?

— Ах, Анатолий, прошу тебя, уходи! — в сердцах повернулась к нему Людмила Николаевна. — Видишь, ко мне человек пришел по делу!

— Люсь, ну я тоже ведь по делу, — проговорил мужчина и вошел-таки в гостиную.

Теперь Лариса смогла рассмотреть его как нельзя лучше. Всмотревшись в правильные черты лица мужчины, Лариса сделала вывод, что когда-то он, наверное, сводил с ума девушек. Но теперь, когда под глазами появились характерные для людей, злоупотребляющих алкоголем, мешки и общая одутловатость лица, а неряшливый вид и неровные желтые зубы бросались в глаза, становилось ясно, что те времена, когда он мог называться красавцем, давно прошли.

На вид ему было лет сорок пять. Длинные, как у попа, черные волосы, спутанные, с сединой. Маленькие серые глаза, черные усики, высокий рост, худоба и некая сутулость — все это не красило его. Как и одежда — поношенный темно-серый костюм, мятые и немилосердно заляпанные весенней грязью брюки.

— Люсь, давай договорим, да я уйду, — бормотал мужчина, не поднимая глаз.

Затем он все-таки посмотрел на бывшую жену, заметил Ларису и сразу как-то подтянулся. Он постарался придать своему лицу уверенное выражение, виноватость слетела с него, и в облике почувствовалось, видимо, давно забытое им ощущение артистизма.

— Толя, я прошу тебя! — Людмила Николаевна умоляюще посмотрела на бывшего мужа.

Лариса, которой надоело это препирательство, поспешила ей навстречу.

— Добрый день, — обратилась она к Анатолию. — Меня зовут Лариса, а вы, я так понимаю, бывший муж Людмилы Николаевны?

— Да, — с некой манерностью произнес Семушкин, откидывая со лба длинную поседевшую прядь. — Честь имею, Анатолий Михайлович Семушкин, художник…

— Очень приятно. Я, кстати, давно хотела с вами побеседовать, если вы не против. Дело в том, что я расследую убийство Николая Алексеевича…

— Кошмарная история! — вздохнул Семушкин, без разрешения усаживаясь в кресло и вальяжно закидывая ногу на ногу. — Просто жуть! Криминал в наше время достигает гигантских размеров! Это глобальная проблема, вы не находите?

— Возможно, но меня сейчас интересует не глобальность данной проблемы, а конкретный случай — убийство Николая Голованова. И я с вами хотела бы поговорить как раз по этому поводу.

— Я пойду сварю кофе, — с облегчением произнесла Людмила Николаевна, которую, видимо, до смерти утомило общение с бывшим благоверным, и выскользнула из гостиной.

— Я с удовольствием поговорю со столь очаровательной женщиной, — манерным голосом продолжал Семушкин, — но, честно говоря, не знаю, чем тут можно помочь. Увы, криминалистика — не мое поприще. Вот если бы вы захотели побеседовать со мной об искусстве, в частности о живописи, скульптуре, — о, смею вас уверить, вы бы узнали много интересного. Как вы относитесь к творчеству представителей флорентийской школы?

— Боюсь, что индифферентно, — отрезала Лариса, которую начало раздражать фанфаронство этого спивающегося бездельника.

Почему-то он ей напомнил Котова далеко не в самые лучшие моменты его жизни — та же наигранность, напыщенность, манерность, желание распушить хвост перед всякой новой женщиной… И Семушкин, и Котов не понимали, насколько комичны и нелепы они становятся в такие моменты. И если у Евгения еще были хоть какие-то основания вести себя подобным образом — молодость, да и высокий материальный уровень, — то у Семушкина они напрочь отсутствовали.

Да, наверное, он был когда-то интеллигентным или псевдоинтеллигентным человеком, обладал некими знаниями, знал, чем привлечь женщин, но за годы паразитического образа жизни и пьянства растерял все это. И, по всей видимости, безвозвратно.