Холодное блюдо мести - Лариса Кондрашова Страница 23

Но Димка не дал ей, что называется, и рта раскрыть, а сразу потащил в спальню. И вообще с ней не церемонился, словно теперь Наташа принадлежала ему безраздельно, и потому можно было не считаться с ее желаниями.

В нем появилось то, что Наташа в мыслях назвала беспределом. Как будто он сделал что-то мерзкое, за что ему, однако, удалось избежать наказания, и Димка уверовал, что так будет всегда. Да и какую опасность могла представлять для него Наташа?

Но Наташа и сама за это время изменилась. Возможно, еще пару лет назад она приняла бы с покорностью появление в ее жизни человека, которому должна была бы подчиняться беспрекословно. Она и тогда не была забитой, но думала, что одна в этой жизни пропадет. Она привыкла жить при муже, который ее полностью обеспечивал, принимал за нее решения и только коротко сообщал: «Завтра мы уезжаем, собери вещи». Или: «Завтра мы идем на вечер. Приведи себя в порядок». А она кивала. Или же говорила: «Хорошо».

Но теперь она знала, что может быть вполне самодостаточной. Она себя содержала и, пока суд да дело, перешла на третий курс педагогического института, где училась на одни пятерки.

Если на то пошло, она нравится мужчинам, и недавно папа Светы Шестериковой так на нее смотрел…

Она притихла, вспоминая его взгляд и то единственное прикосновение руки, но Димка ее молчание истолковал по-своему. Решил, что она его боится — ведь он такой крутой!

— Что ты разлеглась?! — прикрикнул он на Наташу. — Продолжим. «Камасутра», позиция восемьдесят пятая…

— Я больше не хочу.

— Что ты сказала? — изумился он. Оказывается, она молчала вовсе не из боязни, а прикидывала, как понаглее ему возразить! Да что она о себе возомнила?!

И он ее ударил. Коротко и сильно.

Впервые в жизни Наташу ударили, да еще так больно и обидно. По лицу!

Не рассуждая и полностью не отдавая себе отчета в своих действиях, она скатилась с кровати и побежала из спальни голышом.

От неожиданности ее любовник не сообразил, в чем дело, и не сразу бросился за ней. И не успел. Наташа выбежала в прихожую, схватила за ошейник Кинга. Тот понял, что хозяйка взбудоражена и нуждается в его помощи. Так что он глухо зарычал и затоптался, точно беря разбег.

Димка беспомощно оглянулся на дверь спальни.

— Не успеешь, — усмехнулась Наташа. — Бери плащ, шляпу и выметайся.

— На голое тело? — сказал он.

— На голое. Не могу рисковать.

— Ты об этом пожалеешь.

— Я уже пожалела. О том, что впустила тебя в свой дом. Но ты из тех свиней, которых нельзя сажать за стол, потому что они тут же норовят взгромоздить на него ноги.

Димка нехотя натянул на себя еще мокрый плащ, нахлобучил шляпу, взял стоявшую у вешалки дорожную сумку и открыл входную дверь.

Как только он переступил порог, Наташа тут же захлопнула дверь. Метнулась в спальню, накинула на себя халат, схватила одежду Димки и опять выскочила в прихожую. Распахнула дверь:

— Эй, герой-любовник, держи свои штаны!

Она успела увидеть, как он что-то достал из сумки, и опять захлопнула дверь, в которую почти тотчас со свистом что-то ударило. Раз, другой!

Ну как тут не вспомнишь добрым словом бывшего мужа, который придавал безопасности дома большое значение. Напрасно, что ли, у них бронированная дверь?..

— Милиция! — закричала она. — Это говорят из дома номер восемнадцать по улице Гагарина! Какой-то бандит стреляет по нашему дому! Из пистолета!

Выстрелы сразу прекратились. Значит, нежданный Наташин гость слышал, что она кричит. Якобы в трубку. Звонить не было смысла. Пока они приедут, Димка все равно успеет скрыться, а объясняться с ними, что да почему, Наташе не хотелось.

Она посмотрела на себя в зеркало: волосы всклокочены, лицо встревоженное, халат застегнут криво — и расхохоталась. Пошла в кухню, все еще хохоча, пока шедший за ней Кинг не ткнул ее носом в бедро, словно хотел спросить: «Хозяйка, у тебя что, не все дома?»

Тогда она сразу остановилась — видно, истерика начиналась, — присела перед Кингом и поцеловала его в морду. От неожиданности пес отступил назад и чихнул, взглянув на нее с укоризной. Такая ласка была ему непривычна.

— Спасибо тебе, дорогая псина, — растроганно сказала Наташа. — Ты спас меня от унижения!

Она полезла в холодильник.

— У меня есть прекрасная отбивная, на косточке. Отбивная оставалась у нее на ужин. И в первый момент она подумала, что отдаст ее Димке…

— Ты как, не откажешься от натурального мяса?

Кинг не отказался. Обычно его кормили сухим кормом, но если бы его спросить, что лучше, пес, конечно же, выбрал бы отбивную.

А потом они пошли, как обычно, смотреть телевизор: Наташа в кресле, и пес у ее ног.

Она смотрела на экран, а перед глазами у нее вновь вставала только что пережитая сцена.

Мог бы Димка так же нагло прийти к другой женщине? Наверное, далеко не всякая приняла бы у себя, по сути, постороннего мужчину, да еще явно криминальных устремлений. Помнится, муж высказался о нем довольно грубо, чего себе обычно в присутствии Наташи не позволял. Обозвал предателем и трусом и сказал, что, судя по настроению ребят, недолго ему от них скрываться.

Если разобраться, все дело в ней, в Наташе. Толстовщина, да и только: непротивление злу насилием. «Пора бы и повзрослеть, Наталья Владимировна. И пересмотреть свой взгляд на мир. Отбросить дурацкие комплексы. Прав в этом Димка».

Сначала ее надолго ошеломил будущий муж, явившись к ней с предложением в парадном офицерском кителе. Как завидовали ей приятельницы, шептавшиеся по углам в недоумении: что он в ней нашел?

Скажи человеку несколько раз «свинья», он и хрюкать начнет. С тем она и прожила восемнадцать лет, ощущая, что недостойна такой жизни и такого блестящего, талантливого мужа.

Она жила как у Христа за пазухой! Так по крайней мере сказала ее подруга детства, однажды побывав в военном городке, в квартире Наташи и ее мужа. И в глазах подруги она читала то же недоумение: «За что все это Наташке? Почему не мне, такой талантливой и красивой?»

Что за это время изменилось? У Наташи появилось свое, любимое дело. И она успешно учится в институте. Меньше чем через три года у нее будет диплом о высшем образовании.

Чего нельзя изменить? Ее бесплодие. Но может быть, все же ей встретится человек, который на это не посмотрит? Как было бы здорово, если бы у него уже был ребенок и она бы стала воспитывать его как своего.

А не встретится, что ж… Живет она третий год одна, может, еще двадцать лет проживет. У нее к тому времени появятся сотни воспитанников. Они будут помнить о Наташе, как не каждый ребенок помнит о родной матери…

Ей стало так жалко себя, что она заплакала.