Гоблины. Сизифов труд - Андрей Константинов Страница 23

Андрей рывком перекатился лицом к супруге:

— Да никакой это не уход! Ну да, я действительно сегодня днем встречался с журналисткой. Исключительно по работе. Мы с ней выпили по чашке кофе. По-моему, ненаказуемо. Или здесь что-то не так?

Лера посмотрела на него в упор, словно бы силясь прожечь глазищами насквозь. Именно эти ее глазища, а уже потом все прочие части тела, когда-то заворожили Андрея настолько, что всего пару месяцев спустя привели прямиком во Дворец бракосочетаний. «Ох и давно это было!»

— А тебе не кажется, Андрей, что у нас ЗДЕСЬ, — Валерия подчеркнуто сделала акцент на «здесь», — и в самом деле уже давно что-то не так?

— Лер, ну что за манера такая: выяснять отношения исключительно по ночам?

Лучше бы он этого не говорил. Именно сей в общем-то невинный вопрос вызвал извержение вулкана. И — отнюдь не на семяизвержение.

— Да потому что в другое время суток я тебя не вижу! У тебя ведь постоянно работы, засады, совещания, тревоги, командировки. Журналистки! Дома ты появляешься только для того, чтобы поесть и поспать. Причем в данном случае «поспать» — именно что завалиться кулем в постель и уже через минуту захрапеть… Все-таки очень правильное прозвище дали тебе твои коллеги! Мешок, он и есть мешок!

В этот момент на экране телевизора главный герой в порыве страсти прихватил героиню за выпуклости и заблажил, причитая: «Ну же, иди ко мне, дорогая! О, как я тебя хочу!»

— Да выключи ты эту шарманку! — не выдержав, завопил Андрей.

— И не подумаю! — уперлась супруга и демонстративно прибавила звук на пару делений. — Может, только благодаря телевизору я еще и помню, что в этом мире есть мужчины. Которые не просто спят, но периодически спят с женщинами.

— Лер, ты это что? Серьезно, что ли? — искренне удивился Андрей и сделал попытку притянуть жену к себе. — Ну, хочешь, давай прямо сейчас…

— Не хочу! — грубо пресекла его поползновения Валерия. — Я уже давно от тебя ничего не жду и ничего не хочу! Всё, отвали… Отодвинься на комсомольское расстояние.

— Ну, как знаешь.

С плохо скрываемым облегчением, потому как действительно чертовски устал, протянул Андрей и вернулся в исходное положение, с головой накрывшись одеялом. Давая понять, что раз такое дело, то тема может считаться закрытой.

«О! Да-да, милый! Возьми, возьми же меня!» — слегка поломавшись для приличия, сдалась, в отличие от Леры, киногероиня…

…Валерия беззвучно плакала и невидяще смотрела на телеэкран, где продолжали кипеть любовные страсти. Самое обидное, что она в очередной раз оказалась права — Андрей вырубился практически мгновенно, о чем вскоре засвидетельствовал донесшийся из-под одеяла тихий храп. Эти отвратительные звуки добили супругу окончательно: она подскочила с постели, рефлекторно схватила лежащий на трюмо мобильник и выбежала из спальни на кухню. И уже здесь, плотно прикрыв за собой дверь, дабы ненароком не разбудить… естественно, не Андрея, а дочку… принялась реветь в полный голос, размазывая по лицу дорогущий ночной крем.

Минут через пять, вволю нарыдавшись, Лера открыла окно, достала из пачки тонкий ментоловый «Вог», закурила и набрала номер закадычной подруги Ксении:

— …Ксюха, это я… Да… Что? Голос? Да опять со своим разосралась… Да… Сил моих больше, Ксюха, нет!.. Всё то же самое: денег приносит — пшик! По дому помочь, с ребенком позаниматься — не допросишься. Разве что в игрушки их эти идиотские, компьютерные. А так — только работа, работа и работа! Ничего, кроме работы! Веришь — нет, я уже забыла, когда у нас последний раз секс был!.. Понятное дело, значит, кто-то на стороне есть!.. Ой, да и бог-то бы с ними, с бабами его, Ксюша! Перегорело у меня давно всё! Вот просто ничегошеньки не осталось! Кабы не Алиска, ей-богу, выставила бы из квартиры к чертовой матери! Пусть дальше со своими операми хороводится… Что? Конечно, моя. В смысле, родительская квартира… Вот о чем и говорю — гол как сокол! Ладно, проехали… Что ты говоришь? Кто пригласил?… Вау! А Людвиг Ромуальдович будет?… Да ладно тебе прикалываться… А когда?… Класс! Пойду, конечно. Но только при условии, что ты дашь мне на вечер свою юбку. Ту, светленькую, помнишь?… Отлично, тогда завтра, после работы я сразу к тебе… Договорились… Хай…

Закончив разговор с подругой, Валерия затушила сигарету и, вздохнув, направилась обратно в спальню. Задержавшись в прихожей перед зеркалом, она включила свет, распахнула халатик и по-женски критически осмотрела бюст. Впрочем, по итогам осмотра, она осталась вполне довольна увиденным — грудь, хотя и слегка отвисшая, тем не менее, по-прежнему была достаточно упругой, с по-прежнему вздернутыми виноградинами бледно-розовых сосков.

Успокоившись, Лера погасила свет. В предвкушении внезапно нарисовавшейся завтрашней вечеринки, ее настроение немного улучшилось.

* * *

— …То есть брови делаем чутка покустистей и сдвигаем их поближе к переносице? — уточнил оперативный водитель Афанасьев, откладывая карандаш и берясь за ластик.

— Да-да. Вы это очень правильно сформулировали, — виновато подтвердил Иван Демидович. Нынешнее утро неожиданно началось с проявления неподдельного интереса к его скромной персоне. И сейчас Филиппов очень смущался от осознания того, что столь серьезные люди, все сплошь офицеры, у которых своих дел по горло, тем не менее, тратят время и силы, занимаясь его проблемами.

Удерживая левой рукой поставленный на колени планшет, Борис Сергеевич стер предыдущий вариант бровей и профессионально-небрежно набросал новые, добавив густоты.

— Примерно такие? — Он продемонстрировал новый вариант.

— Вот сейчас стало очень похоже. Вот только нос…

— А что у нас с носом?

Филиппов на мгновение зажмурился, силясь вспомнить.

— Можно, наверное, оставить и так. Но сейчас мне почему-то кажется, что нос у него был все-таки подлиннее и… потоньше, что ли.

— Не вопрос. Щас поправим, — Афанасьев снова взялся за ластик.

— А вот скажи мне, разлюбезный Иван Демидыч, как сейсмограф поэту! — обратился к Филиппову присутствующий здесь же, развалившийся на диванчике с чашечкой кофе Тарас. — В Питере существует вероятность серьезного землетрясения? Помнится, в школе на географии нас учили, что здесь такого в принципе быть не может.

— Боюсь, плохо нас в школе учили, — охотно взялся разъяснить Иван Демидович. — Землетрясения, они ведь всегда «привязаны» к зонам разломов. А Петербург стоит на стыке сразу трех тектонических плит, то есть над зоной гигантского разлома. Кстати сказать, моя диссертация была посвящена исследованиям катастрофических невских наводнений 1824 и 1924 годов. Я считал и продолжаю считать, что эти наводнения были вызваны не просто некоей «нагонной волной», а сейсмическими сотрясениями дна Финского залива.

— Ты хочешь сказать, это было что-то типа цунами? — невольно прислушался к их научному разговору Борис Сергеевич, одновременно продолжая эксперимент по утончению носа.